Тимоша протер глаза: неужели мерещится? Потрогал рукой. Стенки бочки, покрытые прозрачным слоем олифы, были сухи. Что за чертовщина?! Подвал закрывал на замок. Ключ у него в кармане. Никто сюда не заходил. А олифы нет… Не высохла, же она за ночь?! А может, еще что пропало? Стал проверять. Так и есть! Нет бочонка с густотертой краской, суриком. Вчера вот тут стоял…

Тимоша так расстроился, что попросил заведующего:

— Пиду трохи поспаты. У глазах мутится.

Часа два крутился на кровати Тимоша, но так и не заснул.

— Что с тобой? — беспокойно спросила сестра.

Ничего он ей не сказал, умылся холодной водой и снова пошел в школу. Спустился в подвал. Снял с бочки крышку…

Господи! Да что за наваждение на него нашло прежде! Вот же она, олифа! Для верности даже палец в нее окунул. Понюхал — олифа! Никакого сомнения… Ну, а как с краской? И бочонок с краской стоял на том же месте, что и вчера.

Тимоша вытер вспотевший лоб. Засмеялся: надо же такому причудиться! Да никуда они отсюда и деться не могли!

Он аккуратно запер подвал. Походил по двору. Зашел в угольный сарай, где когда-то заперли его Уваровы. Полюбовался громадными, чуть не под потолок, горами искрящегося угля, поправил крайнюю поленницу крепких березовых дров. Подмел опавшие листья, прибитые ветром к забору. Но ему не терпелось еще раз посмотреть, убедиться, что все теперь на месте. Поставил метлу в угол и поспешил к школе.

Ноги подкосились. Он так и сел на ближайшую бочку с надписью «Порожня»… Бочек с олифой и краской снова на месте не было. За полчаса, которые он отсутствовал, они будто растворились в воздухе.

«Сказать, что черти вокруг меня хоровод водят, — не поверят! — подумал он. — А-а-а, все равно! Пойду к заведующему».

Тимоша не меньше часа топтался в коридоре у дверей канцелярии, но зайти и рассказать все Илье Андреевичу так и не решился. «Пойду морсу холодненького попью, что Глаша приготовила. А потом уж все и доложу, как есть…»

Вошел в подвал, налил из кувшина морсу, хотел присесть на бочку, на которой сидел раньше, и застыл со стаканом в руке. Бочка с олифой и бочонок краски снова были на местах.

«Ну, я тебе, нечиста сила! — рассвирепел Тимоша. Схватил молоток и заколотил гвоздями бочку с олифой. — Теперь ты никуда не денешься!..»

— Дядя Тимоша! Вас Илья Андреевич зовет! — крикнул в дверь подвала Сенька Явор.

А когда Тимоша после разговора с заведующим возвратился, бочек на месте снова не было…

— Нечистый тебя водит! Отступиться требует! — испугалась Глаша, услышав рассказ Тимоши об этой странной истории. — В краске у него интерес какой-то! Да будь она неладно! Что она у тебя, последняя?!

— Есть еще. С прошлого и позапрошлого года осталась.

— Ну так отступись…

И Тимоша отступился. О пропаже не сказал никому. Не удивился он, и когда исчез огромный, в полпуда весом, кусок замазки, завернутый в мокрую холстину. Потом задевались куда-то целая, бухта каната и четыре макловицы. Двухметровые ручки от них остались, а самих макловиц нет…

После рассказа Тимоши Глаша оставаться в школе на ночь отказалась категорически. Пришлось ему дежурить самому.

Четыре ночи прошли спокойно. А на пятую началось… В пустом здании школы слышались Тимоше то чьи-то гулкие шаги, то будто бы грохот железа над головой, то неясное бормотание.

Перекрестившись, он поднялся на второй этаж. Включил свет. Заглянул в классы — никого. Осмотрел ляду, ведущую на чердак. На ней по-прежнему висел огромный амбарный замок. Но там, за запертой лядой, кто-то был. Тимоша чувствовал это. Он погасил свет, затаился.

Над головой хихикнули. Кто-то звонко чихнул. И тотчас послышался тихий, как шелест бумаги, голос:

— Будь здоров, чёртушка…

— Геть видсиля, нечиста сыла! — громко, чтобы подбодрить себя, крикнул Тимоша и забарабанил кулаком по ляде.

Минуту стояла тишина. И вдруг нечеловеческий тонкий визгливый голос завопил так, что зазвенело в ушах:

— Уйди… Уйди!.. Уйди!.. Уйди!..

Будто подхваченный вихрем, Тимоша слетел со стремянки и опрометью кинулся на первый этаж. А сзади все звенело:

— Уйди!.. Уйди!.. Уйди!..

К утру, когда Тимоша окончательно успокоился и стал даже подремывать, из канцелярии донесся шорох, потом удар, будто упало что-то мягкое.

Теперь Тимоша ничего не боялся: все знают, что нечистая сила не переносит света. А за окном уже занималась заря. Отпер дверь. В канцелярии никого. Окна закрыты. Откуда же был шум? Может, из-за двери, ведущей в пристройку?.. «Если заведующий не разрешил взламывать эту дверь, мы откроем другую!» — решил Тимоша и, прихватив лом, вышел во двор.