Причем, англичане постарались оградить дорогостоящую иерусалимскую собственность от любых притязаний извне. В начале 20-х годов как Советское правительство, так и Русская церковь в эмиграции ставили вопрос о правах на палестинскую недвижимость. Серьезные попытки заполучить русские владения в Палестине предпринимались Русской синодальной церковью в изгнании и Православным палестинским обществом за рубежом. В контакт с английскими мандатными властями по этому вопросу вступил митрополит Антоний (Храповицкий), посетивший специально в этих целях Иерусалим в 1924 г. Однако Лондон отказывался признавать правопреемство как зарубежной церкви, так и Советского правительства.

В 1926 г. мандатные власти приняли «Ордонанс об управлении русской собственностью», который закрепил за ними положение единственного распорядителя русской собственностью в Палестине. На протяжении многих лет русские монахи и монахини полностью зависели от англичан, распределявших арендную плату за сдаваемые помещения. Но самое главное, был создан прецедент размещения государственных учреждений в русских постройках, который использовался государством Израиль уже после 1948 г.

С началом Второй мировой войны напряженность внутрипалестинского конфликта несколько спала. Продвижение фашистской Германии на Балканах и захват Греции, а затем наступление армии Роммеля на Египет создавали опасность немецкого вторжения для всего Ближнего Востока, в том числе и для Палестины. Перед лицом немецко-фашистской угрозы накал арабо-еврейского противостояния на короткое время несколько ослаб. В Иерусалиме был создан Комитет общественного спасения на случай, если англичанам придется покинуть город. Его возглавили известные в городе люди: президент Еврейского университета доктор И. Магнес, Джамаль аль-Хусейни — представитель крупнейшего арабского клана и англиканский епископ Иерусалима.

Однако «большая война» не затронула Иерусалим, за исключением введения в городе карточной системы на продукты питания. Все ужасы войны Иерусалиму еще предстояло пережить, когда битву за него развернут в конце 1947 г. евреи и арабы. В мае 1945 г., в дни празднования победы союзных войск, арабо-еврейское противостояние вновь напомнило о себе, но пока еще в мирных формах: еврейские демонстранты в Иерусалиме требовали снятия всех ограничений на въезд евреев в Палестину, а выступления палестинцев проходили под лозунгами немедленного предоставления самоуправления арабскому народу. [313]

В военные годы палестинское национальное движение из-за жесткой репрессивной политики англичан конца 30-х — начала 40-х годов и выдворения из страны радикально настроенных арабских лидеров явно утратило свой наступательный характер. Наибольшую угрозу для английского присутствия в Палестине стала представлять террористическая деятельность еврейских экстремистских группировок (Иргун Цвай Леуми и отколовшаяся от него группа Штерна — ЛЕХИ). Наибольший размах терроризм приобрел с 1944 г. Свои силы он черпал в нараставшем негодовании палестинских евреев по поводу сохранения Англией ограничений на еврейскую эмиграцию, установленных Белой книгой 1939 г. В то время как в Европе уже в полную силу был запущен чудовищный гитлеровский механизм «окончательного решения еврейского вопроса» и для сотен тысяч евреев бегство в Палестину являлось одним из немногих шансов на спасение, в Палестине англичане, опасаясь роста недовольства арабов, жестоко пресекали любые попытки массового перемещения евреев из европейских стран. В этих условиях ряд сионистских деятелей экстремистской ориентации, среди которых были и два будущих премьер-министра Израиля Менахем Бегин и Ицхак Шамир, выступили за использование террористических форм борьбы против Великобритании. Палестинский ишув, в том числе и левое крыло политического руководства сионистов во главе с Д. Бен-Гурионом, возмущенные отсутствием эффективной помощи европейским евреям со стороны Англии, негласно поддерживали их деятельность.

В 40-х годах акценты в ближневосточной политике Лондона окончательно сместились в сторону арабов. Известный журналист и писатель Артур Кестлер, анализируя причины изменения английского курса в отношении евреев, писал, что для Бевина (британский министр иностранных дел. — Т. Н.) важно было «устранить с политической арены этот камень преткновения в англо-арабских отношениях, эту занозу в левантийском теле, но не нанося ущерба палестинским евреям, а лишь окоротив их политическую устремленность к собственной государственности». [314]

Англия к этому времени перестала быть единственным и незаменимым покровителем сионистского движения. На первый план в качестве политической опоры сионистов на международной арене выходила могущественная еврейская община Соединенных Штатов. [315] Во влиятельных американских кругах нашла поддержку принятая в 1942 г. Конференцией международных сионистских организаций в Нью-Йорке Билтморская программа, в которой не только содержалось требование неограниченной еврейской иммиграции в Палестину, но и выдвигалась задача создания там самостоятельного «еврейского сообщества». Каждому посвященному было ясно, что под этим эвфемизмом скрывалась цель построения еврейского государства.

Борьба евреев Палестины против английского присутствия приобрела по окончании войны характер общенационального сопротивления. Особенно обострилась обстановка в Палестине к лету 1946 г. К этому времени стало ясно, что правительство Эттли не собирается выполнять рекомендации относительно отмены ограничений на еврейскую иммиграцию, представленные специальным англо-американским комитетом, который был создан правительствами двух стран в ноябре 1945 г. для обследования положения в Палестине. В июне 1946 г. по Палестине прокатилась волна тщательно подготовленных диверсий против важнейших стратегических объектов и английских военнослужащих. За одну ночь было разрушено семь мостов, включая мост Алленби через реку Иордан, диверсанты нанесли серьезный ущерб железнодорожным складам в Хайфе. Акции устрашения планировались и осуществлялись с ведома и при участии высшего командования Хаганы, которая прежде воздерживалась от прямого сотрудничества с экстремистами.