На помосте танцевали победительницы карнавала в Рио-де-Жанейро. Бразилианки устроили «самбодром» прямо у воды и не забывали строить глазки богатым сеньорам в смокингах. Они не хуже венесуэлок разбирались, чем отличаются владельцы вилл от жителей фавел. Официантки разносили подносы с чилийским вином, мексиканской текилой и ямайским ромом…

Сеньор Кальдерон как радушный хозяин встречал гостей. Кому-то кланялся, кого-то обнимал, всем улыбался и подмигивал. Он был в генеральском мундире с бесчисленными рядами наградных колодок, в белых кожаных перчатках, с изящным жезлом в руках. Львиная голова была его родовым знаком. На фронтонах всех его ранчо, на крышках его сигарных хьюмидоров и на наконечнике жезла огнегривый лев демонстрировал свои острые клыки. Противостоять Чавесу могла только сила. Оппозиция, вожди и авторитеты которой собрались под крышей Диего Кальдерона, видели цементирующую силу пока только в генерале. Сломить ее «чавистам» не удастся! От голи из гетто генерал и сам отобьется. А со спецслужбами он договорится, а не договорится — станет мучеником, знаменем борьбы, поводом для гражданской войны! Гости пребывали в эйфории, повторяя про себя: "Чавес не вечен…"

Каждому из них было куда бежать, но большинство надеялось, что бежать будут от них. Окрыленные успехом и перманентными финансовыми подачками молодые «вожди» студентов и «глашатаи» рабочих без устали слонялись между кружками собеседников на вилле генерала, соревнуясь друг с другом только в цифрах. Студенты заверяли спонсоров, что в случае необходимости выведут на улицы сотни тысяч, а профсоюзные бонзы грозились согнать на авениду маршала Сукре миллионы.

Публикация письма сумасшедшего команданте Корсо, покончившего с собой в тепуях канаймы, никак не повлияла на рейтинги Диего Кальдерона. Ангажированность газетенки ни у кого не вызывала сомнения, а почерк всегда можно подделать.

К тому же обвинения в убийстве слуги на ранчо генерала были косвенными. Автор предсмертной записки был наверняка уверен лишь в том, что убитый парень по имени Энрике не имел злого умысла, а так же в том, что собственноручно подбросил ему оружие. Какая чушь! Ни мотивации, ни подозреваемых, ни свидетелей. А Корсо мог себя и оговорить, а заодно подставить уважаемого сеньора Кальдерона. На какие только ухищрения не идут чависты, чтобы опорочить лидеров оппозиции!

На фоне признаний в и укрывательстве преступления, откровения Альберто Корсо по поводу причастности Диего Кальдерона и ЦРУ к диверсии на мосту в Сьюидад-Боливаре выглядели еще более бездоказательно. И только вдове Энрике красавице Мерседес все было ясно, как белый день. Она зачитала публикацию до дыр и пересказала ее смысл маленькому Бачо:

— Здесь говорится, что твой папа не был грабителем, что его убили ни за что. Он был самым хорошим на свете человеком, а убили его плохие люди…

— Я знаю, — отвечал Бачо, и на его глазах наворачивались слезы.

У Мерседес было что продать — алмазы оказались очень ценными. Огранщик Рикардо заплатил ей за камни приличную сумму. С этими деньгами она явилась к тем самым бандитам, которых всякий раз грубо выпроваживала из своего дома в дни зарплат.

— Чего тебе, женщина? — спросил ее король квартала, золотозубый гангстер с наколкой «Мало Ноче» [34] на всю шею, уже успевший отсидеть и при старых, и при новых властях. — Совсем недавно ты прогнала моих «чиканос» и оскорбила при них меня, а теперь пришла просить помощи, хочешь, чтобы я отомстил за твоего мужа?

— Я пришла по делу, — в ее словах не было и толики заискивания, — Продай мне сильнодействующий яд и пистолет с глушителем.

— Ты сама хочешь расправиться с убийцей Кике? Ты знаешь, кто это сделал?

— Моего мужа звали Энрике. А я пришла не на допрос, а по делу. У тебя есть то, что мне надо?

— А у тебя есть, чем за это заплатить?

— У меня есть больше, чем для этого нужно…

— Пистолет, яд — дело нехитрое… Тебе понадобится профессионал. Не заключить ли нам контракт? Если тебе не хватит денег, мы сможем договориться. Ты ведь теперь вдова…

— Предлагаешь обручиться?

— Почему бы и нет. Мы подходим друг другу — Бони и Клайд, бесбашенная пара гангстеров!

— В твоем рту слишком много золота — я все время буду думать, как бы его продать. Достаточно маленькой сделки. Ну что, ты согласен.

— Амиго, принеси пушку и цианид… — приказал мафиози.

…Время на вечеринке тянулось медленно. Куда-то запропастился Бачо. Мерседес предупредила сына, чтобы он никуда не отходил от мангалов и сторожил мамину сумку…

Генералу представили нового сотрудника посольства США взамен мисс Браун, которая по официальной легенде была переведена на другую ответственную работу в госдеп. Дон Кальдерон высказал свою точку зрения по поводу эмансипации, против которой ничего не имеет против, но признался, что предпочитает женщин, далеких от политических ристалищ.

— Генерал, а что Вы думаете по поводу планов Бразилии вступить в военный союз с Чавесом. Не считаете ли Вы это попыткой создать противовес Североатлантическому Альянсу? — изрек свое предположение янки.

— Я Вас умоляю. Не смешите меня… — ухмыльнулся сеньор Кальдерон, — А если в военный блок к Чавесу попросится Лукашенко, Штаты что, вывесят белый флаг?

— Аргентина точно попросится. Это дело времени. — дополнил свой многозначительный прогноз американец.

— Вот и я говорю, надо было не Багдад бомбить, а Каракас! — резюмировал генерал.

— Весьма не патриотично…

— Зато прагматично.

Во время непринужденной беседы с американским эмиссаром к генералу подошел человек с гарнитурой в ушной раковине, он что-то сообщил сеньору на ухо, после чего дон Диего немедленно оставил гостей на зеленой лужайке и направился в сторону дома.

— Мои собачки, мои крошки… — приговаривал он, ускоряя шаг, и в конце концов, перешел на бег.

У крыльца лежали две бездыханные собаки — гордость его питомника.

Генерал склонился над отравленными тушками, снял перчатку и провел ладонью по складкам вокруг собачьей шеи.