Честно проводимая разведка доставляет много разочарований. Повинна в этом та своеобразная особенность ее, что услуги свои предлагают много плохих агентов, но мало хороших. Хорошие агенты изнашиваются быстрее, так как действительно, подвергаются крупным опасностям, связанным с этой профессией. Плохие агенты, напротив, выдерживают неограниченно долго, так как избегают опасности. Ввиду этого, редко можно ценить хорошую разведку по большому числу ее агентов. Руководящие лица должны обладать сильным характером для того, чтобы производить постоянную чистку и собственноручно разрушать то, что могло бы импонировать, но что в действительности является лишь мишурой. Эти принципы и лежали в основе германской разведки. Руководствовалась ими и английская разведка перед войной, а также, по-видимому, и после нее. Русская и французская разведка не следовали им ни перед войной, ни во время ее, а французская разведка не делает этого и после войны, так как ее интересуют не только фактические Данные, но и сообщения, соответствующие политическим целям Франции,

Огульное, презрительное осуждение шпионов несправедливо. Совершенно определенно не подлежат ему «национальные шпионы», оказывающие — из чистой любви к отечеству — неоценимые услуги политическим и военным вождям своего народа и рискующие при этом жизнью за отечество. [228]

Подобные шпионы встречались во время войны во всех лагерях. И германский Генеральный штаб осаждался в начале войны немцами обоего пола, негодными к военной службе и желавшими таким образом выполнить свой военный долг. Среди них встречались люди из образованных и зажиточных кругов. Их представление, однако, о своих способностях было часто весьма наивным. Лишь немногие из них могли быть подвергнуты серьезному испытанию и пущены в дело, приводившее уже после двух-трех поручений почти без исключения всех, в том числе и женщин, к концу, состоявшему в смертной казни. Так, например, одна сестра милосердия, выросшая в неприятельской стране и имевшая все данные для успешной разведывательной деятельности, спустя короткое время была обнаружена и расстреляна во Франции. Оставленное ею завещание передавало заработанное ею деньги на помощь раненым. В другом случае лишь с трудом удалось отговорить мать двоих офицеров, находившихся на фронте, от возвращения в качестве шпионки в неприятельскую страну, в которой она воспитывалась. Жертвовали своей жизнью и имуществом для служения родине и немецкие коммерсанты. Презирать подобные поступки, наверное, никому не придет в голову.

Заслуживает также величайшего уважения и население Бельгии и Франции за поддержку, которую оно оказывало в разведке своим борющимся братьям. Оно было воодушевлено горячим патриотизмом и никогда за долгие годы войны не теряло надежды на победу своего народа: несмотря на тяжкое и без того бремя войны, а быть может — именно вследствие этого — никогда не теряло оно и желания содействовать достижению этой победы. Многие французы и бельгийцы обоего пола были уличены в содействии беглым солдатам и шпионажу, равно как и в самом шпионаже, и были строго наказаны по законам военного времени. В этом случае они все, без исключения, были героями, и перед лицом смерти лишь немногие из них выказывали слабость. Они умирали, не дрогнув бровью, часто — с последним словом о своем отечестве. Смертные приговоры над женщинами не были ни разу приведены в исполнение, хотя часто именно они работали [229] наиболее горячо. Так, например, одна молодая французская модистка взяла на себя руководство на театре военных действий передовым сборным пунктом для большой организации, шедшей через Бельгию в Голландию; она знала при этом, что организация эта два раза уже была разбита, и оба предшественника ее на передовом посту были приговорены к смерти. Несмотря на все свое личное уважение к подобной деятельной любви к отечеству, верховное командование, ответственное за благо своих собственных войск, не могло соглашаться с мягкими судебными приговорами германских полевых судов в Бельгии, равно как с широко применявшимся генерал-губернатором фон Биссингом правом помилования по политическим мотивам. На этой почве между ними часто возникали разногласия.

Благодарного признания достойны, однако, лишь те национальные шпионы, единственной движущей силой которых было желание содействовать победе своего народа. Но были и иные. Разведывательный отдел осаждали многие, стремившиеся использовать разведку в своих личных целях. Они по большей части рассчитывали обеспечить себе деловые преимущества и другие привилегии, благодаря облегченному для разведки проходу через границу. Разведывательная служба также несет долю ответственности за наличие в обществе моральной неустойчивости.

Эта группа стоит очень близко к третьей группе международных шпионов. Они также не имеют права на нравственное оправдание. Они злоупотребляют гостеприимством нейтральной страны, по большей части воодушевлены лишь жаждой денежной наживы. При подобной психологии они ненадежны и трусливы. Впечатление это подтвердилось во всех тех случаях, когда они попадали под суд. Германской разведке пришлось, однако, встретить несколько таких случаев, когда нейтральные иностранцы самоотверженно оказывали ей услуги, будучи искренне убеждены в несправедливости, допускаемой по отношению к Германии.

Печальной главой в развитии разведки является государственная измена. Интересам государства сильно вредит то [230] обстоятельство, что наказуемой является лишь военная измена стране. С тех пор, как война между народами протекает не только на поле брани, государственная измена в области политики и хозяйства приобретает, по меньшей мере, такое же, а в так называемое мирное время имеет и большее значение, нежели военное предательство. Такое явление, что шпион, жертвующий собой за свой народ, подвергается презрению и суровому наказанию, государственный же изменник, сознательно или не сознательно вредящий своему народу, от наказания ускользает и даже часто из своего образа действий извлекает материальную или политическую выгоду — противоречит нашему правосознанию. Народы со здоровым национальным чувством должны в будущем с уважением вспоминать о своих шпионах, к государственным же изменникам должны испытывать глубочайшее презрение и строжайшим образом их наказывать.

Государственная измена принесла Германии во время войны гораздо больше вреда, нежели шпионаж неприятеля, несмотря на громадный масштаб его организации.

Сознательно совершили государственную измену перед войной во время и после нее те, кто был за это осужден, и число которых я уже приводил. Но действительное количество их этим далеко еще не исчерпывается.

Безнаказанными остались те германские государственные изменники, которые поддерживали неприятеля в его пропаганде заграницей, направленной против германской победы.

В области государственной измены разведка переходит целиком на почву политики. На этом пункте следует прекратить наше изложение, дабы не быть вынужденным поднять все политические вопросы об исходе войны.

Германия отдана во власть Франции; Англия и Соед. Штаты Сев. Америки находятся под угрозой.

Полученная картина показывает, что на сияющем фоне выполненного с обеих сторон военного долга, долг политический исполнялся во время войны лишь врагами Германии. Темным пятном на этой картине является признание, что в рядах [231] собственного борющегося народа имелось так много государственных изменников.