— Цепляться по мелочам — это мы умеем, — гордо сказала она. И ушла окончательно.

Она была оскорблена в лучших чувствах. Кто носился по городу, кто искал одежду для ребенка? Кто отказался от трех пирожных к кофе, чтобы они не отложились на талии, а съел лишь одно? И способен ли мужчина все это оценить?

Дима нашел ее на кухне. Она с похоронным видом чистила картошку.

— Ну, Танюх, что ты, в самом деле?

— Ничего, просто обидно. Я знаю только дом и работу, работу и дом, у меня голова кругом, не могу же я помнить все на свете…

— Так все на свете не обязательно.

— А в свободное время я порчу руки, готовя ужин любимому мужу…

— Давай сюда ножик. Сам почищу.

— Да я уж как-нибудь справлюсь.

Но Дима отнял у нее нож и картошку.

— Поезд в одиннадцать, — сказал он. — Сейчас восемь. Ребенка дома нет.

Татьяна задумалась.

— Ребенок вот-вот придет. Она была на каком-то собрании и вся кипит и булькает.

— Ну, как знаешь.

Дима углубился в чистку картошки. Татьяна подумала, вздохнула, подошла к нему сзади и поцеловала его.

Все-таки они поженились по любви, и эта любовь двадцать лет спустя была жива, даже вспыхивала внезапными фейерверками. Правда, Татьяна иногда была для Димы шумновата и утомительна, ему в сорок три года хотелось домашнего покоя, а Дима для Татьяны был слишком обычен и привычен, но им было хорошо вместе… вот и сейчас… прямо на кухне… когда, того и гляди, вломится дитя…

Полинка с Жанной выходили из лифта, а им навстречу вышел Дима с дорожной сумкой.

— Привет, — сказал он. — Там внизу такси не торчит? Я заказывал.

— Торчит, — сказала Полинка. — Желтенькое.

— Ну, пока, — и он шагнул в лифт.

— Пока, — сказала Жанна, а Полинка добавила:

— Ни пуха, ни пера!

Татьяна встретила их несколько обалделая, но в целом довольная жизнью.

Тут же устроили большую ревизию купальников.

— Вот, смотри, очень удобные чашечки, — Полинка показывала новое приобретение. — Мы с Жанкой все магазины обошли, пока отыскали.

— А плавать все равно лучше в цельном, — Жанна показала свой купальник. — Дороговато, правда, но ведь для дела.

— А я как его весной купила, так ни разу и не надела, — Татьяна показала свой. — Ой, у меня же еще прошлогодний ненадеванный! Представляете? Я его на сезонной распродаже чуть ли не в ноябре купила!

Она метнулась в спальню, там что-то грохнуло, что-то шлепнулось. Тут же она выскочила с пакетом.

— Вот! Даже еще не разворачивала!

— Ну, разверни, — посоветовала Жанна.

Татьяна вытряхнула купальник, расправила его…

— Какая прелесть! — воскликнула Полинка. — И чего же ты ждешь? Зимы?

— В самом деле… Девчонки, решено! Я еду с вами на яхте! Димка все равно в командировку умотал!

Полинка и Жанна переглянулись.

— Ты вообще хоть раз в жизни на чем-нибудь плавала? — спросила Жанна.

— Меня Димка на лодке катал! В общем, так. Я завтра с утра звоню в яхтклуб и говорю, что на покатанках будет еще один человек! Должна же я иметь полноценный отдых!

Татьяна и представить себе не могла, как обрадовала «Креатив» своим сообщением!

Вскоре после ее звонка Шестов и арбалетный стрелок сидели на пирсе в обществе троих морских волков — Гены, Славика и Игоря.

— Все складывается просто замечательно, — говорил Шестов. — Вот пускай все втроем получат свою порцию романтики и поймут, что такое женихи-яхтсмены. Только нужно грамотно составить экипаж.

— Вот Славик пойдет, — сказал Гена, показывая на огромного угрюмого яхтсмена. — Он сейчас в состоянии развода, женщин даже видеть не может, а не то, чтобы с ними лялякать.

— Это точно, — подтвердил Славик.

— Нужен еще какой-нибудь эталонный жених.

— Так Рыжий! — воскликнул Игорь. — Он вторую неделю не просыхает!

— И Дедушку Тю найдите, — распорядился Шестов. — Пусть он им расскажет, как в первую мировую на «Варяге» служил.

— Еще Поручик! — вспомнил арбалетный стрелок. — Без Поручика никак!

— Четыре человека, вполне приличный экипаж, — заметил Гена.

— Погоди! — забеспокоился Шестов. — Приличный-то он приличный, а обратно-то наших свах доставят?

— Рыжий всю жизнь на автопилоте, — сказал Гена. — Даже если Дедушка Тю с Поручиком будут пластом лежать, а Славика вообще на острове забудут, он судно до причала доведет и тогда только помирать ляжет.