— Это что, твое?

— Ага, с выпускного осталось… — с ненавистью ответила Жанна.

Соскочив с табуретки, она принялась рыться в чемодане. Во все стороны полетели брюки, жилеты, свитера.

— Ты что там ищешь?

— Юбку! Будь она неладна!

Татьяна чуть не села на пол.

— А что? У тебя когда-то была юбка?

— По-моему, была, если я ее не выбросила… А это что такое?

Жанна вытащила что-то пестрое, мятое-перемятое.

Татьяна расправила странный предмет и действительно увидела юбку — цветастую, с воланами, самого опереточно-цыганского вида.

— Как это к тебе попало?

— Понятия не имею! — выпалила Жанна.

Татьяна приложила юбку к Жанниным бедрам.

— Ты что, носила ЭТО? — чуть ли не на грани обморока спросила она.

Жанна ничего не ответила. Лицо у нее было каменное. Она сколько-то времени смотрела в пол и вдруг подняла глаза на Татьяну:

— Танюх, это же не мой чемодан!

— А чей?

— Этой, как ее, ну… Она еще в Крым уехала…

— Уехала в Крым и оставила тут чемодан?

— Ну да…

В Жаннином объяснении чувствовалось явное вранье. Но докапываться Татьяна не стала — себе дороже.

— Ну, скатертью дорога. А на кой тебе вообще юбка понадобилась?

— Мне, это… по инстанциям идти. В брюках, говорят, неприлично.

Насчет инстанций Жанна сделала правильный ход — для самой Татьяны такие походы были мукой мученической, как для всякой темпераментной женщины, не придающей большого значения юридическим формулировкам.

— Сразу бы сказала. Я тебе свой деловой костюм дам. Нарочно для инстанций покупала. Все равно я в него пока не влезаю. Ну так как же сваха?

— Сваха сказала, что меня, возможно, уже завтра вечером будет искать мужчина.

— Что? Так сразу?

— Ну да! Он позвонит, скажет, что от Элины, и мы назначим встречу.

— Ну ни фига себе! — и Татьяна засуетилась. — Ты его, главное, сразу домой не приглашай! Мы с Полинкой тут тебе потом такой порядок наведем — ахнешь! Ты его помурыжь подольше! Во-первых, сразу веди в «Академию» и заказывай все самое дорогое. Посмотрим, готов он за тебя платить или нет! Во-вторых, ты ему намекни, что собираешься ехать по контракту в Америку. Пусть задумается…

И Татьяна задумалась сама.

— Во! Нужно узнать про алименты! Если ему от тридцати до сорока — значит, у него уже есть дети, и он платит алименты!

— А если нет детей?

— А на фига тебе такой нужен, от которого не может быть детей?

— Так я же не замуж собираюсь! — заорала Жанна. — Мы же сваху на вшивость проверяем — ты что, забыла?! На фига мне замуж?! Я еще с ума не сошла!

Татьяна попятилась.

— Никаких замужей! — продолжала бушевать Жанна. — Что мне, без замужества плохо живется?! Вы что, сговорились все — замуж, замуж!..

И треснула кулаком по тумбочке. Тумбочка, соединенная с вешалкой, развалилась, вешалка опасно накренилась.

Татьяна выскочила за дверь.

Жанна опомнилась. Подобрала с пола брошенную Татьяной пеструю юбку, приложила к бедрам. Вдруг решительно разорвала ее напополам. Села на табуретку и затосковала.

Разумеется, ни в тот, на в последующий вечер, ни даже в понедельник звонка от свахи не было. А во вторник утром у Татьяны случилась семейная разборка.

— Мне кажется, я заслужил трижды в неделю чистую рубашку! — строго сказал Дима, стоя в одних трусах и исследуя воротничок. — У меня сегодня два совещания.

— Шею мыть надо, — огрызнулась Татьяна.

— И никогда у нас так не было, чтобы в холодильнике — одни пельмени. Как с подружками ля-ля — так до утра, а котлеты хотя бы пожарить — так дудки!

— Значит, я сперва на работа девять часов отпаши, потом дома тебе деликатесы готовь, а в два часа ночи — стирай тебе рубашки? Ты, значит, на работе выкладываешься, а я не выкладываюсь? — Татьяна стала заводиться. — Ну, раз так — кто антресольную дверцу второй месяц починить не может?

— А кто столько сумок на антресоли затолкал, что дверца не закрывается?

— А кто говорил, будто подходящего шурупа нет? И второй месяц этот шуруп купить не может?

— А кто со старым барахлом расстаться не может? Да наши антресоли — это готовый сэконд-хэнд! Там тряпок три пуда!

— И еще там электродрель, которую еще твой дедушка сломал!

— Я ее починю!

— Ну ща! И дверцу починишь! И плинтус на кухне подклеишь! — Татьяна рукой махнула. — Да что говорить! Не дом, а халабуда, все на соплях держится. Как будто не с мужиком живу, а… а… с гомосеком!