Шрифт:
В 1789 году Авраам Дерби внезапно и преждевременно скончался…
Но тут читатель схватит нас за руку. Как это так — преждевременно?! Дай бог каждому! Человек родился в 1678 году, а умер в 1789! Значит, он прожил 111 лет и из них 90 лет непрерывно работал над своим изобретением. Завидный пример долголетия и упорства!
Придется открыть секрет.
Было три Авраама Дерби — отец, сын и внук.
И если величать их так, как величают королей, то пришлось бы писать:
Авраам Дерби I
Авраам Дерби II
Авраам Дерби III.
Авраам Дерби I решил задачу коксования, но не смог одолеть задачи дутья.
Авраам Дерби II осознал задачу дутья и поставил машину Ньюкомена.
Авраам Дерби III решил задачу дутья, поставил к печам машину Уатта. С честью довершил дела отца и деда.
За одним именем стояли три изобретателя. Они вместе изобрели способ выплавки металла на каменном угле и придумали мимоходом железную дорогу.
Мы рассказали о них не ради забавы и курьеза. Если взять из истории больших изобретений любое знаменитое имя, то и за ним стоит множество больших и малых изобретателей. Их работа подготовила успех великого изобретателя. Они работали до него, они работали рядом с ним. Благодаря их трудам так ярок свет, освещающий его славное имя.
Но самих их не заметно. Их не видать в его большой тени.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
где показывается, что из корня нового научного открытия вырастает целое деревце с изобретениями на ветвях; изложение то и дело уклоняется в публицистику — в размышления о русском первенстве в изобретениях и открытиях, о патриотизме русских изобретателей; читатель делает на полях заметки, пытаясь взять на карандаш какие-то общие приемы, помогающие изобретать
Знаменитый немецкий ученый Лейбниц говаривал, что «полезно изучать открытия других таким способом, который нам бы самим открыл источник изобретений». Совет хороший. Полезно читать историю техники, но особым, изобретательским глазом, чтоб на основании опыта прошлого делать выводы и заметы, которые помогали бы изобретать сегодня. Я проделываю здесь глубокий разрез сквозь слои истории техники, чтобы показать, как вновь открытое физическое явление вдохновляет и продолжает вдохновлять изобретательскую мысль. Выражаясь композиторским языком, это — несколько вариаций на тему электрической дуги. В примечаниях даются примерные заметки, которые внимательный изобретатель должен оставлять на полях любой книги по истории техники.
Есть притча о людях, с факелом бегущих ночью. Когда падает один гонец, то другой подхватывает факел. Так бегут люди сквозь темноту, и факел горит неугасимо.
Ломоносов первым поймал молнию, первым свел электрический огонь с небес на землю. Его дело продолжила богатырская дружина мужей русской науки, совершив научный подвиг, равный подвигу Прометея.
Как понять нам треволнения той далекой поры, поры первой любви к электричеству?
Лучше всех поймет их в наши дни радиолюбитель — тот, кто с детства занимался радиотехникой. Полтораста лет назад наши прадеды так же увлекались электричеством, как мы увлекаемся радио.
Ставить опыты было захватывающе просто. Вынимают из кармана монеты. Режут старый камзол на суконные кружки. Смачивают уксусом. Складывают стопкой: монета — кружок… Получается вольтов столб — генератор чудес. От электростатических машин удавалось получать лишь толчки тока — электрические разряды, а от вольтова столба течет постоянный, как поток воды, ток.
Маленький столб — маленькое чудо.
Кончики шнурков из блестящей канители — те, что тянутся от столба, — странно щиплют язык.
Добавляют монет: крепче щиплет.
Ну, а если еще добавить, что тогда?
Может быть, ожог? Потрясение?
Нет… Искра! Совершенно неожиданная вещь.
Чем выше растет столб, тем жарче и ярче искры; об этом сообщают научные книги и журналы.
Вольтовыми столбами занимаются все: ученые, торговцы, врачи, аптекари… В кабинетах королей стоят вольтовы столбы из золотых и серебряных монет.
Занимается вольтовыми столбами и русский академик Василий Петров. Но занимается не так, как другие. Он работает денно и нощно, не щадя себя.
Еще не изобретены чувствительные вольтметры, измеряющие электрическое напряжение. Но Петров сам себя превратил в вольтметр. Он срезал кожицу с кончиков пальцев и ловил мельчайшие уколы электрического напряжения незащищенными нитями нервов.
Одна мысль пьянит академика Петрова. Что, если взять не десяток монет и не сотню, а тысячу, даже несколько тысяч? Каким чудом тогда поразит нас электричество?
Вот бы взять да собрать столб небывалой длины — тысячи на четыре с лишком медных и цинковых кружков, и поглядеть, что получится! Богатырская, должно быть, искра проскочит меж концов шнура! А быть может, и не искра вовсе? Может быть, такое немыслимое чудо, что и вообразить заранее нельзя?