О нашей растерянности от того, что мы не можем понять нашего малыша до конца, не можем быть всегда абсолютно уверенными в том, что все, что мы делаем как родители — правильно, необходимо, оправдано и отразится на его развитии и жизни самым лучшим образом. И эта родительская вина заставляет нас страдать, унося радость от общения с нашими детьми.

О нашем страхе перед даже подозрением в том, что наш ребенок может нас не любить, особенно после того, как мы его отшлепали или отругали, были несправедливы или невнимательны. Его потенциальная нелюбовь вызывает у нас боль и сильно расстраивает. С ней трудно смириться, и хочется загладить свою вину. Мы стараемся сделать для него что-то приятное, но не всегда удается ему угодить, это может подтверждать наше подозрение о его нелюбви и расстраивать еще больше.

О том, что нам очень сильно не нравятся люди, которые не любят или критикуют нашего ребенка. Нам кажется, что когда кто-то оценивает наших детей, на самом деле они оценивают нас как родителей и как людей. И мы не прощаем другим их нелестной или несправедливой оценки.

О том, что мы очень-очень не любим, когда кто-то вмешивается в процесс воспитания нашего ребенка, даже самые близкие люди. Нам часто кажется, что другие влияют на него и, конечно, не лучшим образом. Нас начинает раздирать внутренний конфликт между любовью к ребенку и любовью к этому «влиятельному» близкому, между страхом за последствия влияния и необходимостью позволять им контактировать.

О том, что все мы совершенно не готовы смириться с тем, что он вырастет и мы ему уже не будем так нужны. Что в его жизни появится другой — мужчина, женщина или ребенок, значительно более важный, чем мы сами: вырастившие его и полюбившие иногда больше, чем сами себя. Нам почти невозможно позволить себе отпустить его...

Итак, быть родителем — это счастье? Конечно, если вам удается не стремиться к идеальности, уметь ошибаться и признавать свои ошибки, смотреть в лицо своему родительскому страху, справляться со своей родительской тревогой, считать себя вполне хорошим родителем, а своего ребенка — прекрасным человеком, имеющим такой замечательный и неповторимый детский мир, о котором неидеальному родителю всегда будет интересно узнать.

Часть II ДЕТСКИЙ МИР

Несмотря на то что ребенком я была уже дав- ным-давно, а родителем, к счастью, остаюсь по сей день, в детский мир я готова погрузиться вместе с вами с неизмеримо большим удовольствием. Там все живее: краски ярче, тело легче-, жизнь интереснее. Там невозможное возможно и каждый день открыт для чуда. Там обыкновенное оказывается потрясающим, обыденное — фантастичным, важное — скучным, простое — увлекательным. Мне так жаль, что теперь для нас с вами это — запретная страна. Побывать в ней уже никогда не получится, увидеть — если повезет, да и то из «иллюминатора» — с высоты взрослого роста.

Мне повезло: я знаю, что они чувствуют, о чем мечтают, чего боятся и что бывает им так трудно пережить. Я хочу рассказать вам об этом, потому что знаю, как они хотят, чтобы мы их понимали. Я приглашаю вас в полет. Внимание, пристегните ремни. Перед вами чужой мир, пожалуйста, помните об этом и будьте к нему бережны.

ДЕТСКИЕ ЧУВСТВА

Злость

«Есть ли разница? — спросите вы. — В чем отличие детской злости от взрослой?» Небольшая, но есть. Взрослым злиться неприлично, но, в общем, разрешается: на соседа, на ситуацию на дороге, на правительство, на дождь.за окном... Но практически нет ситуаций, в которых бы детская злость была принята взрослыми как само собой разумеющийся отклик. «Злиться нельзя!» — эту аксиому передают из поколения в поколение, а зла в мире не становится меньше. Просто потому, что невыраженная злость остается злостью и никуда не уходит.

Среди взрослых распространено мнение, что если не злиться, то зла не будет. Мне кажется, это иллюзия, не более чем. Есть люди, достигшие просветления, принявшие сами себя и этот мир таким, как ов он есть. Они не злятся. У них нет причин. Но для того чтобы достичь этого, им пришлось пройти путь постижения себя и мира. Был момент, когда они даже не поняли, а именно постигли уникальность и разнообразие мира и смогли принять его. Живя в нашем мире, это не так-то просто. Дай Бог кому-то из нас пройти этот путь. А пока мы живем в мире, где агрессия — каждодневная данность жизни, где гораздо здоровее злиться, когда нас разозлили.

Важно понимать, что если разобрать злость на составляющие, понять ее природу, то окажется, что злость — это всего лишь энергия, причем большая энергия. И если человека или ребенка лишить возможности ее испытывать, то важно осознавать, что мы лишаем его возможности пользоваться огромной энергией. Она блокируется где-то в организме, «отрываясь» на внутренних органах ребенка, разнося его иногда в буквальном смысле в клочья. Часто именно подавленная злость становится причиной депрессии. У ребенка или взрослого уходят все силы на удерживание злости внутри, его энергообмен нарушается, злость утрамбовывается, ложась ненужной тяжестью. Желания пропадают, свет тускнет, жизнь становится обузой.

Кроме того, злость — это еще просто реакция. «Реакция на не то», как говорит моя коллега Валерия Кульбери. Мы злимся, когда происходит что-то, чего мы не ожидали, к чему не были готовы, что не соответствует нашим представлениям. Мы злимся, когда происходит нечто, что виделось нам совсем другим, когда не выполняются наши желания, когда пропадает безопасность и возникает необходимость кого-то защитить.

Злость — это еще и возможность отстоять свои желания, часто это — единственная возможность продвинуться в их осуществлении. Наличие внутри злости приводит всех нас к непростому выбору: позлиться и получить желаемое, рискуя при этом напряжением в отношениях, ответной агрессией, потерей всенародной любви, имиджем и еще бог знает чем, или удержаться от злости, подавив в себе ее на время, наступив на горло своим потребностям, но избежав всего перечисленного. Таким образом, злость — это еще момент нашего выбора между собой и другими.