Единственный ребенок часто бывает либо избалован тем, что его желания угадываются заранее и исполняются еще до того, как он успел чего-нибудь по- настоящему захотеть и заполучить это, либо несет на себе слишком много неосознаваемой ответственности за счастье всей семьи. Он обременен грузом родительских ожиданий и тревог. Он отвечает за то, чтобы родители не развелись, или «виноват» в том, что мама уже десять лет как не работает.

На нем часто лежит незримое обязательство воплотить все то, что не удалось его родителям, и потому он — частый заложник музыкальных школ, спортивных секций, что ему не по вкусу, престижных ВУЗов, не имеющих к его способностям особого отношения. Он как будто должен быть не просто ребенком, а родительской визитной карточкой, отражающей их успехи и материальные достижения. И ему меньше, чем кому- либо, дается право на ошибку, на слабость и глупость, на неудачу и неуспех. И у него, как ни странно, меньше шансов прожить свою жизнь, свою уникальную историю. Если только родители не осознают, что дали жизнь этому замечательному человеку, а не сделали рискованный, но значительный вклад в малонадежный банк и теперь во что бы то ни стало намерены получать проценты.

У Берта Хеллингера, знаменитого психотерапевта, выведшего законы существования семьи как системы, есть замечательная и простая мысль о том, что энергия, забота, материальные блага передаются от родителей к детям безвозмездно и естественно, а дети, в свою очередь, передают потом все это свои детям. И тогда энергия, забота, любовь, деньги текут из прошлого в будущее, создавая и поддерживая жизнь и естественный ход вещей. Но если отдать ребенку все это только для того, чтобы потом требовать взамен, то энергия поворачивается в прошлое и будущего рода может не случиться.

И действительно, не редки истории, когда мать решает завести единственного ребенка «на старость». Чтобы было кому стакан воды подать, когда занеможет. Причем ребенок, вырастая, не отпускается в свою отдельную жизнь, а всеми правдами и неправдами оставляется при матери, чтобы отдать ей свой сыновний или дочерний долг. И тогда это действительно драма единственного ребенка — быть вечным должником, не получить свою жизнь как подарок, как дар от взрослого человека, способного просто дарить.

Кто-то должен быть первым (братья и сестры)

У старшего все начинается как у «единственного». Он — свет в окошке, всеобщее счастье, центр вселенной. Фотографии с трехдневного возраста, первый чих... Но потом они вдруг говорят, что у него вот-вот появится братик или сестричка, уверяют, что теперь он будет наконец не один и ему всегда будет с кем поиграть.

— Кого ты больше хочешь: братика или сестричку? — говорят они с таким видом, будто речь идет о выборе грандиозного подарка на день рождения. Он не знает, чем ему грозит этот «подарок», но понимает, что ему, видимо, тоже стоит обрадоваться, и он уверенно говорит: «Братика!», вызывая у них волну умиления.

Лишь много позже, когда они приносят домой непонятный сверток, в котором совсем неприятного вида субъект, больше похожий на лягушонка, чем на братика, он понимает, что они его обманули. Такой маленький братик точно не сможет с ним играть! Этот противный червякообразный совсем ничего не умеет, только кричать, какать в памперсы и не давать всем жить. А главное, он сумел отнять у него всемогущество, исключительность и, что самое ужасное, — маму!

— Посмотри, какой хорошенький, — говорят они ему, — это же твой братик! Ты теперь его должен любить и защищать, потому что ты — старший.

«Старший» — это еще куда ни шло, но любить этого уродца — вот уж дудки! Он не собирается его любить. Пусть сами любят, а еще лучше ненавидят. Они же всегда любили только его самого!

Вскоре выясняется: в том, что ты старший, нет никакого удовольствия. Наоборот, одни проблемы. Ля- гутонок заорал, и тут же: «Ты куда смотрел, не видишь, что ли, что у него соска упала!» В другой раз он заметил эту дурацкую соску, поднял ее и дал ему, так снова крик: «Как ты мог дать малышу грязную соску?! Ее же надо продезинфицировать!» Он даже слова-то такого не знает. И что теперь он сделал не так?!

«Ты отвечаешь за маленького» и «ты же старший» теперь его самые ненавистные слова. И зачем он только появился, этот маленький, кто его просил, и без него хорошо жили...

В жизни ребенка при рождении второго малыша меняется очень многое: его, как правило, стесняют в пространстве, урезают в проявлении внимания, волей- неволей лишают статуса исключительности. Но самое страшное, если старший перестанет чувствовать себя любимым. А это может легко произойти, если у мамы не найдется в своей безумной занятости хотя бы несколько минут в день для того, чтобы провести с ним хотя бы чуть-чуть индивидуального времени. Если не повторять ему «я люблю тебя» каждый день, а лучше — несколько раз на дню.

В наших российских семьях есть такая привычка — поручать младших старшим, причем возлагать на них ту же степень ответственности, что и на взрослых, без скидок на особенности и возраст. Как будто родители рожали ребенка старшему сыну или дочке, а не сами себе. Но старший не просил у них ребенка, в лучшем случае он был согласен на братика или сестричку, да и то не всегда себе отчетливо представлял, что это такое. Более того, в силу возраста он совершенно не созрел для того, чтобы стать условным родителем какому бы то ни было ребенку.