Та–та та–та ТА та–та та–та

Та–та та–та ТА та–та та–та

Когда дело доходит до психоделического куска в середине, мы издаем странные звуки, которые разносит ветер. Подходит автобус и мы заскакиваем в него.

— Это — «Цепы»! — говорит Черри, и мы вопим все четверо — так, что на нас неодобрительно поглядывает кондуктор.

Мы не знаем толком, где будет Зед. Для такого вечера у него найдется компания и получше нашей. Прибыв на автостанцию на Бьюкенен–стрит, мы рвемся к выходу, расталкивая пассажиров постарше, которые приехали в город, заняться тем, что делают люди постарше. Нудятиной какой–нибудь, так я себе думаю.

Сюзи, которая выглядит самой старшей, собирает с нас деньги и скрывается в винном магазинчике, мы ошиваемся в тени. Неподалеку от нас на мостовой еще какие то юнцы ждут того же самого. Мы рядом с концертным залом и на улице полно фанатов «Лед Зеппелин», которые направляются на концерт: некоторые от холода кутаются в пальто, некоторые улыбаются и машут руками невзирая на погоду.

Сюзи отсутствует долго. Мы начинаем переживать, вдруг ей отказали в обслуживании, но через какое–то время она появляется, прижимая к груди пакет. Мы скрываемся в переулке, чтобы по–быстренькому выпить пиво и долить водку в бутылки с апельсиновым соком — его разрешено проносить с собой.

Персонал концертного зала не обманывается насчет несовершеннолетних, прибывающих с бутылками якобы безалкогольной колы или апельсинового сока. Я полагаю, им наплевать. Начать пить при первой же возможности считалось в порядке вещей.

Я поднимаю глаза и вижу, как в полоске ночного неба над переулком проносятся всевозможные летающие объекты. Цеппелины и фантастические существа прячутся за тучами. Грег пьет быстрее меня и больше. Сюзи тоже. Черри говорит, что она раньше никогда не пила алкоголь. В обычный день мы бы ее за это безжалостно высмеяли, но сейчас на уме более важные вещи.

Я почти сосредоточен на «Лед Зеппелин», однако — что за боль! — Грег идет рядом с Сюзи, а я тащусь с Черри.

Мы практически налетаем на Зеда, который с улыбкой шагает на концерт, в руках — банка «Спешл Брю», и «афган» развевается по ветру. С ним большая группа друзей — и, тем не менее, он радостно приветствует нас, вскинув в салюте пивную банку.

Под руку с ним идет девушка. По–моему, ее зовут Фиона. Она постарше Сюзи и почти такая же красивая. Я ее уже встречал на студенческой вечеринке, куда нас привел Зед. Та вечеринка стала моим драгоценным воспоминанием — первое взрослое светское событие, на котором я побывал. Я радовался безумно, хоть и просидел почти весь вечер молчком в уголке.

— Что ж вы мне не позвонили? — говорит Зед нам с Грегом, а Сюзи только кивает.

— Привет Зед, — говорит Черри с излишним воодушевлением.

Зед обвивает ее рукой, и, едва не касаясь губами ее лица, говорит, что рад ее видеть. По–дружески целует ее.

Я в шоке. Ему, кажется, плевать, что он со своими друзьями из университета, или что они могут его увидеть, как он обнимает чувырлистую девчонку с дурацкими рыжими волосами и в жуткой одежде.

Лицо Сюзи мрачно и сердито. Хитроумный я подсовываю ей свою руку, как бы в утешение. Кругом народ продает плакаты и предлагает продать или купить билеты. Мы вливаемся в давку на входе в «Гринз–Плейхаус», старый шотландский кинотеатр, одно время мюзик–холл, а сегодня — место величайшего события в истории рок–н–ролла.

— Я не мог понять, почему Зед поцеловал Черри, — говорю я Манкс. — Я тогда подумал: чтобы Сюзи приревновала, но кругом были и другие женщины, которых можно было бы поцеловать. У него на руке висла Фиона — уже более чем достаточно для ревности. Просто было так странно, что он приласкал Черри… Хотя Зед и Сюзи шли друг от друга футах в десяти, все равно между ними чувствовалось энергетическое поле. Какое–то неразрывное притяжение. Оно никуда не исчезало, даже когда они между собой не разговаривали. С тобой такое бывало?

— Мне так показалось однажды, — говорит Манкс. — Но прошло время, и все испарилось.

Мы некоторое время глядим в телевизор. Мы смотрим мультфильм.

— В Зеде был такой магнетизм. Может, он производил бы такой же эффект в любых отношениях. Помнишь, я говорил тебе, что мне хотелось обнять Грега на остановке? И поцеловать Сюзи? Так вот, это ничто по сравнению с тем, что я чувствовал к Зеду. Если бы народ в школе об этом узнал, меня бы линчевали.

Я, возможно, был не единственным мальчиком в школе, которого влекло к Зеду. Как практически и во всем остальном, я в то время не отдавал себе в этом отчета.

Я до сих пор много думаю о Зеде. И о «Лед Зеппелин». Они определяли мою жизнь с 1971 по 1976 год. Когда «Секс Пистолз» разбудили панк–рок, «Лед Зеппелин» показался таким старомодным. Я переехал в Лондон и все еще не изжил в себе подростковую мятежность. Я остриг волосы, выкрасил их в рыжий цвет, продел в щеку безопасную булавку, отлежал в больнице Святого Фомы в связи с занесенной таким образом инфекцией и радовался жизни.

Если «Лед Зеппелин» казались устаревшими в 1977–м, то остальные банды выглядели и того хуже. Пластинки «Лед Зеппелин» я оставил, а от остального отделался. Я продал записи «Эмерсона, Лейка и Палмера», «Мэн», «Айрон Баттерфлай», «Блэк Саббат», «Дип Пёрпл», Дэвида Боуи, «Граундхогс», «Блу Чир» «Хоквинд», «Мотт зе Хупл» и многих других.