«Пру, не удовольствовавшись твоими письмами, я решил приехать в Брайтон и своими глазами посмотреть, как идет лечение, прописанное доктором Блэром.

Мне повезло: я снял комнату прямо над твоей.

Тимоти».

Пруденс нетвердой походкой отошла от окна, руки ее дрожали. Тим здесь? Он находится прямо над ней в эту самую минуту? Он отправился в Лондон по делам в тот же день, когда они с миссис Мур уехали из Джиллингема в Брайтон.

Мысль о том, что он последовал за ней, и о всех последствиях его приезда лишила ее сил. Подойдя к кровати, она упала лицом вниз на пуховую перину и обняла ее, как любовника. Потом, задыхаясь, перевернулась на спину и испуганно воззрилась в потолок. Он здесь, чтобы увидеть ее. Это была прекрасная и ужасная новость. Пруденс страстно хотела увидеть Тимоти. В мечтах она представляла, как он приезжает в Брайтон и они проводят время только вдвоем, но разница между мечтой и реальностью была слишком велика. На Пруденс мгновенно обрушились воспоминания, которые она подавляла неделями в попытке забыть собственное недостойное поведение.

Однажды поздно ночью он поймал ее в коридоре, одетую только в тонкий хлопчатобумажный халат и прозрачную ночную сорочку, которую отдала ей Эдит, после того как беременность изменила ее фигуру. Пруденс не слишком-то беспокоилась о том, приличный ли у нее вид, когда вышла из своей комнаты и направилась в комнату, где лежали медленно выздоравливающие после болезни дети. Была глубокая ночь, и у нее были все основания предполагать, что только она проснулась, услышав плач раскапризничавшегося ребенка.

Предполагать что-либо, не зная наверняка, – вещь, как она убедилась, весьма опасная.

– Пруденс, милая моя Пруденс, потанцуй со мной, любовь моя. – Язык у него немного заплетался. Поймав ее за руку, он притянул ее к себе, дохнув на нее бренди.

– Я не твоя любовь, кузен, – запротестовала она. Дыхание у нее сразу стало неровным, а сердце забилось быстрее, когда он, держа ее в объятиях, увлек подальше от детской и от ее комнаты и поближе к своей.

– Но ты правда моя любовь, Пру. – Несмотря на бренди, у него хватило ума говорить шепотом. – Ты меня любишь. Я знаю. Я видел это в твоих глазах. – Он наклонился к ней и заглянул в глаза своими покрасневшими и мутными глазами. – Да! – Он кивнул. – Любовь и сейчас там.

Ее удивило, что он знает об этом. Она и правда была влюблена в Тимоти Маргрейва, но считала, что хорошо скрывает свое недозволенное чувство. Она и муж кузины иногда обменивались взглядами, но больше никогда ничего не было.

Но сейчас он был готов пойти дальше, это было очевидно. Воспользовавшись ее удивлением и отсутствием сопротивления, он довел ее, кружа в танце, до двери своей комнаты. Здесь он остановился и поцеловал прямо в губы. Она ощутила на его губах вкус алкоголя. Значит, он опять пил в пабе «Касл», где после неудачных родов жены проводил большую часть вечеров.

– Ты думала, я не знал? – хрипло прошептал он ей в ухо.

Она затрясла головой, стараясь противостоять рукам, которые, нежно погладив ей спину, спустились к округлости ягодиц.

– Нет-нет, ты не должен! – запротестовала она, прижимаясь спиной к стене.

– Я знаю, я небезразличен тебе, – наслаивал он. – Я наблюдал, как ты ухаживала за Джейн и Джулией во время их болезни, как ухаживала за Эдит после ее неудачных родов. Я видел сочувствие в твоих глазах, когда твоя кузина отвернулась от меня, будто я был виноват в обрушившемся на нас несчастье. Не отворачивайся от меня и ты, милая Пруденс. – Он поднял руку и погладил ее по щеке. – Не отказывай мне в любви, которая, как факел, горит в твоих глазах.

Он нежно прижал ее к стене, гладя по волосам и пристально глядя в глаза, слегка при этом покачиваясь. От его слов и прикосновений все внутри у нее словно разрывалось на части.

Это была правда. Он был ей небезразличен. Ее тянуло к Тиму с того самого дня, как кузина Эдит представила ее своему красавцу мужу. Он был настоящий ангел. Нельзя было не любить его. Любой бы согласился, что Эдит с Тимом были прекрасной парой. Они великолепно подходили друг другу по характеру и темпераменту. Пру нравилась атмосфера согласия и счастья, царившая в их доме. Она даже завидовала ей. Она стала мечтать о том, чтобы найти себе мужа и помощника, похожего на Тимоти.

Ей нравилось, как он разговаривал со своими дочерьми Джейн и Джулией. Он сидел у их кровати в самые тяжелые дни их болезни и читал им книги или пел песни, пока Пруденс меняла уксусные компрессы, призванные снизить температуру, или уговаривала выпить противное на вкус лекарство, прописанное врачом. Ей нравилось, с какой мягкостью он относился к жене, когда та заболела, заразившись от девочек, и вследствие этого родила мертвого ребенка, лишив Тима самого для него драгоценного – сына. Нравилась нежность, с какой он укачивал бедную страдающую Эдит, когда та рыдала по ночам. Нравилось, как падали ему на лоб светлые шелковистые волосы, когда он до позднего вечера засиживался над гроссбухами и счетами, и то, как сверкали его глаза, когда его что-то радовало.