Входная дверь в пансион отворилась, ослепив его потоком света, и он перестал видеть Пруденс. По ступеням медленно сошла Грейс.

– Ну как? – спросил Руперт. – Тебе удалось с ней поговорить?

– Нет. – Грейс тяжело вздохнула и подождала, пока дверь за ней не закрылась, отрезав свет – и тех, кто мог их подслушивать, – прежде чем продолжить: – Я разговаривала с ее кузеном. Красивый мужчина, но несколько холодноватый. Он сказал, что Пру почувствовала себя неважно и рано ушла спать. На мои слова, что нам очень не хватало их на ассамблее, он только и выдавил: «Какая жалость». Я начала объяснять ему, что мы собираемся заехать за Пруденс в половине седьмого, если не будет дождя и если она все еще намерена отправиться с нами к лагунам. В ответ он сказал, что вряд ли она будет в состоянии составить нам компанию.

– Он грубо с тобой разговаривал? – спросил Руперт. – Я начинаю верить Чарльзу, который только что уверял меня, что Рэмси не нравятся кузену Пру.

– Он не был грубым, но и особенно вежливым его тоже не назовешь, – ответила мужу Грейс, усаживаясь с помощью Чарльза в экипаж. – Ты знаешь, все то время, пока мы с ним разговаривали, меня не покидало странное чувство, что он и не собирается передавать Пру мои слова.

Чарльз вслед за ней сел в карету.

– Не волнуйся, – в голосе его звучала уверенность. – У меня нет ни малейших сомнений, что мисс Стэнхоуп будет ожидать нас в половине седьмого, если действительно пожелает к нам присоединиться.

– Как ты можешь быть в этом уверен? – раздраженно заметила Грейс. – Говорю тебе, я убеждена, что Маргрейв ничего ей не скажет о моем визите.

Усевшись, Чарльз высунулся в окошко и посмотрел на балкон. Неподвижная, как статуя, мисс Стэнхоуп стояла там, глядя на них. Вне всякого сомнения, она не пропустила из их разговора ни единого слова.

– Поверь мне, – сказал он Грейс и коснулся пальцами полей шляпы, молча приветствуя застывшую на балконе фигуру, – у меня есть все основания полагать, что мисс Стэнхоуп присоединится к нам завтра, если на то будет ее воля.

Пруденс наклонилась над скалистой кромкой, окружавшей спокойные воды небольшой лагуны, которую она выбрала для осмотра из множества других. Стайка крошечных рыбешек метнулась в сторону, стремясь уйти от возможной опасности, которую несла внезапно упавшая на их подводный мир тень. Пруденс вздохнула. Она понимала рыбешек. Над ее собственным миром, над всем ее будущим тоже нависла тень, пугающая тень неизвестности.

И однако, если бы все ее мысли и чувства были сосредоточены сейчас на настоящем, она поняла бы, что безмерно счастлива. Утренний воздух, омытый дождем, был свежим, но не холодным. Морской бриз ласково играл ее волосами. Высоко в небе плыли всего лишь несколько облаков и парили птицы, что предвещало чудесный день.

Прямо перед ней был целый неизвестный мир. Каждая лагуна с ее неподвижными водами могла по праву называться подводным царством, не менее диковинным и загадочным, чем Морской павильон принца-регента. Это было царство водорослей, изящных губок и стремительно скользящих в воде морских обитателей. В миниатюре здесь был представлен почти весь подводный мир, но Пруденс интересовали главным образом раковины. Раковин вокруг нее было великое множество, но ни одна ей не подходила. Скалистый берег был усеян крошечными, похожими на миниатюрные вулканы конусообразными блюдечками и литориями всех цветов радуги, но ей не хотелось убивать живущих в них моллюсков, если существовала возможность отыскать более крупные и уже освобожденные своими обитателями спиральные или двустворчатые раковины. Раковины предназначались для Джейн и Джулии. Ей было странно думать, что она может никогда больше не увидеть девочек, – странно и тревожно.

Рядом с ее отражением на ровной водной глади появилась голова Чарльза Рэмси. Он слегка коснулся пальцами ее плеча. Вчерашней ночью он фактически признался своему брату, что любит ее. Было ли искренним это признание? Действительно ли он любил ее, или он был способен лишь испортить ей репутацию и разбить сердце, как пытался уверить ее в том Тимоти? Правда ли, что, как она давно предполагала, нельзя доверять ни одному мужчине? На миг эта мысль застыла у нее в мозгу, как застыла и рука Рэмси, прежде чем коснуться ее плеча.

Она повернула голову и почувствовала щекой исходящее от его пальцев тепло. В этот момент ей не хотелось верить, что намерением Чарльза Рэмси было погубить ее. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его близости, глубоко вздохнула и отошла от лагуны.

– Да?

Чарльз подал ей руку, чтобы помочь пробраться между скал.

– Идемте. Грейс нашла преинтереснейшее создание.

«Преинтереснейшее создание». Пруденс отряхнула юбку и подала ему руку. Многие, несомненно, назвали бы так самого Рэмси. Всю дорогу от Брайтона он развлекал их рассказами о своих приключениях. Он рассказал им о заклинателях змей, девушках, исполняющих танец живота, опиумных притонах и танцах с бумажными изображениями драконов. Пруденс была совершенно очарована.

Он сам, подумала она, был в некотором роде заклинателем змей. Роза была права, сказав как-то, что Чарльз Рэмси мог зачаровать и кобру. Можно ли доверять заклинателю змей? Могла ли она верить словам, намекавшим на его любовь к ней? Или все это было просто новой шуткой Легкомысленного Рэмси, шуткой, не менее злой, чем та, которую он сыграл с ней в банях Махомеда, изобразив из себя массажиста? Он видел ее вчера. Он знал, что она стоит на балконе. Он мог сказать что угодно, не сомневаясь, что она поверит его словам.