– Привет, сестричка, – сказал Нид.

Брат и сестра обняли друг друга, затем Нид обернулся к Кейт и, взяв ее за руку, подвел к сестре.

– Кейт, это моя сестра Сара, лучший офтальмолог штата.

Сара засмеялась и протянула руку.

– Страшно рада познакомиться с тобой, Кейт.

Откуда-то появилась Стелла, схватила Нида за руку и увлекла его в толпу потенциальных сторонников, оставив Кейт и Сару одних.

– Не знаю, как ты, – сказала Сара, – но я просто умираю от голода. Пойдем положим что-нибудь в тарелки, пока все не съели.

Но в тот момент, когда они подошли к столам, уставленным блюдами с едой, оркестр перестал играть, несколько раз взвизгнул микрофон и многократно усиленный аппаратурой голос Стеллы Делани произнес:

– Друзья, прошу немного внимания. Внимание, прошу вас.

Смех и разговоры затихли. Все стали смотреть на Стеллу, которая сейчас стояла на трейлере, разукрашенном красными, белыми и голубыми гирляндами.

Стелла подняла свою руку, на которой сверкали золотые браслеты:

– Друзья, мы все страшно счастливы, что собрались здесь в честь одного из наших любимых героев. Все вы знаете его и знаете, какой он чудесный и честный человек. Но я хочу сказать о нем еще одну вещь, он – будущий шериф нашего округа. Это – Нид Чишолм.

Среди бури выкриков, аплодисментов, свиста Нид взобрался по ступенькам на трейлер и подошел к микрофону. Широко улыбаясь, он дотронулся до своей шляпы и поклонился несколько раз собравшимся, которые продолжали бурно вопить и хлопать в ладоши. Затем, приведя свою шляпу в должное положение, он поднял руки, прося тишины.

– Я хочу поблагодарить всех моих друзей и соседей за то, что вы пришли сегодня ко мне. Честно говоря, по секрету могу сообщить, что я бы, возможно, не стал претендовать на место шерифа, если бы мой бык не сдох, но он сдох, и я здесь. Стелла, ты вместе с Эдом, надеюсь, не подмешали ему что-нибудь, чтобы я согласился на выборы.

Смех.

– Большинство из вас знают меня всю мою жизнь. Поэтому мне нечего сказать вам кроме того, что я буду очень благодарен, если вы проголосуете за меня. Я знаю кое-что о законе, причем с обеих сторон. Во-первых, у меня где-то пылится университетский диплом юриста, а, во-вторых, помнится, кое-кто из присутствующих вместе со мной, – он улыбнулся и указал рукой на несколько человек, примерно своего возраста, – провели несколько часов в окружном участке в ту ночь, когда мы окончили школу.

Снова смех и выкрики из толпы.

Выражение лица Нида вдруг стало серьезным.

– Я обещаю вам, что если буду избран, я буду справедливым, честным шерифом и стану работать не жалея сил так, как только позволят мне мои способности. И все знают, что я – человек слова. Я знаю, что многие люди думают, а сможет ли одноглазый шериф хорошо делать свою работу, – вдруг добавил он притихшей толпе. – Но если Русто Когбурн мог, так и я смогу. [1] – Его лицо расплылось в улыбке. – А теперь пойдемте есть и отдохнем, но прошу, оставьте мне кусочек ананасового пирога, который испекла Ида Галловей.

Толпа разразилась бурными овациями. Нида, спрыгнувшего с трейлера, окружили его друзья и сторонники, похлопывающие его по плечу и пожимающие ему руку.

Сара засмеялась и, покачав головой, повернулась к Кейт.

– Он же прирожденный политик. Просто позор, что папа не увлек его на эту стезю.

– Мне показалось, что они не ладят.

– Как кошка с собакой. Давай положим себе еды и найдем тихое местечко поговорить.

Нагрузив на свои тарелки мясо, поджаренное в виде барбекю, и цыплят, овощной салат, бобы и капусту, обе женщины выскользнули из праздничной толпы и, обойдя дом, уселись на ступеньках запасного выхода.

Сара с аппетитом принялась за еду.

– В этой еде двухнедельная порция холестерина. Но какая она вкусная.

Кейт засмеялась, соглашаясь с ней, и принялась за еду с не меньшим аппетитом. Продолжая есть, они болтали о разных вещах, и Кейт обнаружила, что Сара ей очень понравилась. Она была не только очень умной и внешне привлекательной женщиной, но в то же время такой же открытой и дружелюбной, как ее брат.

– Вы выросли здесь, не так ли? – спросила Кейт.

– Да, мне было почти два года, и у мамы должен был родиться Нид, когда папа построил этот дом для мамы. Мне кажется, что этот дом ей никогда не нравился. Ей было одиноко в нем. Папа был избран тогда в законодатели штата, и он проводил больше времени в Остине, чем здесь. Мне кажется, мама просто завяла от тоски и одиночества и поэтому умерла. А воспитала нас Ида Галловей.

– А, вот почему Нид с ней так дружен.

– Да, мы оба обожаем ее. Она была нашей экономкой, пока Нид не поступил в университет. Тогда она ушла на пенсию.

– Сколько тебе было лет, когда умерла мама?

– Мне было восемь, а Ниду шесть.

– Разве вы не жили в Вашингтоне со своим отцом, когда он стал конгрессменом?

– Ты шутишь? Папа просто не знал бы, что с нами делать. Иметь двоих детей, а затем двух подростков постоянно с собой. Да это испортило бы ему всю жизнь. Нет, мы все время жили здесь. Чтобы иметь «чувство стабильности, сообщества и преемственности».