— Случилось что-то серьезное, — заметил Макнаут, ничуть не обеспокоенный. Он лениво встал и двинулся в штурманскую рубку. Там он посмотрел на карты, набрал номер на внутреннем телефоне и, когда Пайк на другом конце провода поднял трубку, распорядился: — Принят сигнал тревоги. Всем кораблям дан приказ приземлиться. Нам придется повернуть к космопорту Закстедпорт, примерно в трех летных днях отсюда. Немедленно изменить курс. Семнадцать градусов на правый борт, наклонение десять. — Он бросил трубку и проворчал: — Мне никогда не нравился Закстедпорт. Вонючая медвежья дыра. Пропал наш месячный отпуск. Представляю, какое настроение будет у команды. Впрочем, я не могу их винить в этом.

— Как вы думаете, что случилось, сэр? — спросил Бурман. Он выглядел каким-то неспокойным и удрученным.

— Это одному богу известно. Последний раз циркулярная радиограмма была послана семь лет тому назад, когда Старайдер взорвался на полпути между Землей и Марсом. Штаб приказал всем кораблям оставаться на Земле, пока они расследовали причины катастрофы. — Он потер подбородок, подумал немного и продолжал: — А перед этим была разослана циркулярная радиограмма, когда вся команда к. к. «Блоуган» сошла с ума. Что бы это ни было, это серьезно. Рано или поздно нам сообщат об этом. Мы узнаем о причине еще до того, как достигнем Закстеда.

Действительно, им сообщили. Уже через шесть часов Бурман ворвался в капитанскую рубку с лицом, искаженным от ужаса.

— Что теперь произошло? — потребовал Макнаут, сердито глядя на радиоофицера.

— Этот офес, — едва выговорил Бурман. Его руки конвульсивно дергались, как будто он сметал невидимых пауков.

— Ну и что?

— Это была опечатка. В инвентарном списке должно было быть написано «оф. пес».

Командир смотрел на Бурмана непонимающим взглядом.

— Оф. пес? — переспросил он, произнося слово, как ругательство.

— Смотрите сами. — С этими словами Бурман бросил радиограмму на стол и стремительно выскочил из рубки, забыв закрыть дверь.

Макнаут недовольно хмыкнул и взглянул на радиограмму.

Закрывшись в своей каюте, Макнаут начал грызть ногти. Время от времени он, скосив глаза, проверял, сколько осталось, и продолжал грызть.

Перевел с английского И. ПОЧИТАЛИН

Африканец лет тридцати пяти быстро шагал в шумной разноплеменной толпе. Англичане и буры, арабы и китайцы, индейцы и греки — все спешили куда-то, говорили громко. В Иоганнесбурге всегда все спешат, все чем-то озабочены. Генри Мкизе старался не привлекать к себе внимания. Причины для этого были: его искала полиция. Широко поставленные глаза Мкизе выискивали шпиков в толпе. За последнее время он научился распознавать их почти безошибочно.

Вечернее солнце глядело в щель между небоскребами. Красное пламя полыхало в окнах домов, металось по стеклам мчащихся автомобилей. С песчаных отвалов золотых рудников ветер тянул над городом кисейную занавесь пыли.

На углу Плейн-стрит двое буров с белыми повязками на рукавах подошли к Генри Мкизе.

— Стой! — приказал поджарый, с втянутыми щеками. В голосе его лязгнула сталь. — Пропуск!

Мкизе смотрел на добровольцев с равнодушным, непроницаемым видом. Лишь слегка вздрагивали ноздри его прямого носа с небольшой горбинкой. Неторопливым движением вынул он документы. Предъявил. Рассеянно посмотрел в сторону. Но острое ощущение опасности захлестывало Мкизе. Вот она, смерть, в образе абелунгу — белых людей — с неприязненными лицами и винтовками за плечами. По улице проехал грузовик с полицейскими. У оружейного магазина вытянулась очередь европейцев. После расстрела демонстрации африканцев в Шарлэ ожидали восстания.

Бур читал документы, переводя взгляд с бумаг на человека. Потом, щуря глаза, холодно осмотрел крепкую высокую фигуру Генри, сплюнул сквозь зубы ему под ноги.

— Из какой локации? [1]

— Морока.

— Почему нет пометки о разрешении посещать центр города?

— Есть. На девятой странице.

— Ты как разговариваешь?

— Я отвечаю на ваши вопросы, — низкий голос Мкизе звучал спокойно.

Бур вернул документы.

— Проваливай!

В подземном переходе вокзала среди людей с узлами на головах и чемоданами в руках Мкизе заметил невысокого тонкого в кости Тома Аплани, прислонившегося к стене. Длинные, спускающиеся на воротник волосы делали его приметным в толпе. Аплани курил и, казалось, скучал. Дерзкий взгляд его встретился с взглядом Генри, спокойным и веселым. Пошли рядом в потоке людей.

— Джим Твала еще не пришел, — говорил Аплани, не глядя на Генри. — Что с ним, не знаю.

Втроем они должны были ехать на совещание подпольного Африканского общества свободы. [2] Джим Теала тайно перешел границу и привез кучу важных новостей. Совещание будет интересным.