122. Спросили друга, что есть причина. И сказал он, что причина — наслаждение в раскаянии, и понимание в разуме, и надежда в терпении, и здоровье в воздержании, и утешение в воспоминании, и любовь в возвышенном, и верность в совести, и богатство в бедности, и смирение в послушании, и война в ненависти.

123. Озарила любовь светом своим облако, вставшее между другом и господином, и сделала его ярким и светлым, как луна в ночи, как звезда на рассвете, как солнце днем, как разум в воле. И сквозь то облако говорили друг с господином его.

124. Спросили у друга, где темнее всего. Ответил, что там, где не видит он своего господина. Спросили его, где светлее всего. Ответил, что там, где видит он господина своего.

125. Пал знак господина на друга его, который за любовь свою скорбел, томился в слезах и раздумьях и презираем был людьми.

126. Написал друг такие слова: — Возрадуется господин мой, которому посылаю я мои размышления, ибо о нем плачут глаза мои, и без страданий его не живу я и не дышу, не вижу и не слышу, и не чувствую запахов.

127. — Ах, разум и чувство! Ссоритесь вы, и будите спящих собак, и забываете моего господина. Рыдайте, глаза, и вздыхай, сердце, ибо забвению предает память бесчестие моего господина, нанесенное ему теми, кого он так почитает.

128. Множится вражда между господином моим и людьми, и обещает дары и вознаграждения господин мой, и грозит справедливостью и мудростью; но память и воля [208] презирают его угрозы и обещания.

129. Приблизился господин к другу, чтобы его утешить и ободрить в страданиях и слезах его. И чем ближе подходил господин, тем сильнее плакал и терзался друг, видя бесчестия, нанесенные его господину.

130. Пером любви и водою слез писал друг письма господину своему, где говорил, что нет благочестия и умирает любовь, и ложь и обман множат число его врагов.

131. Одною веревкой повязали разум, память и воля любовь друга и господина его, чтобы не разлучались они. И сплели они в узел воспоминания, страдания, вздохи и плач.

132. Сходил друг на ложе любви; и простыни ему сплели наслаждения, и покрывало соткали страдания, и подушку ему дали из слез. И не знал друг, из ткани мук или блаженства была подушка его.

133. Одевал господин друга своего в плащ, кольчугу и накидку, и шляпу дал ему из любви, и рубашку сшил из размышлений, и обул его в скорбь, и украсил его костюм слезами.

134. Молил господин друга своего, чтобы не забывал его. Отвечал друг, что не в силах забыть его, если бы и не знал. [209]

135. Говорил господин другу, чтобы там, где более всего боится он восхвалять господина своего, громче восхвалял бы его. Отвечал друг, что нуждается он в любви его; и говорил господин, что за его любовь принял он облик [210] и был умерщвлен и распят.

136. Говорил друг господину своему, чтобы явил ему способ узнавать его, и любить, и восхвалять людям. Напоил господин друга своего благочестием, милосердием, кротостью, скорбями, размышлениями, плачем и слезами. И родилась в сердце друга смелость, а на устах была хвала господину его, и исполнилась воля его презрением к людям, которые судят ошибочно.

137. Говорил друг перед людьми: — Кто истинно помнит господина моего, забывает обо всем прочем; и кто все предаст забвению, чтобы помнить одного моего господина, то защитит того от всех бед господин мой и дарует ему часть от всех вещей.

138. Спросили друга, как родилась, чем жила и почему умерла любовь. Ответил друг, что любовь родилась из памяти, жила пониманием и умерла от забвения.

139. Предал друг забвению все, что ниже высокого неба, дабы мог вознестись разум в постижении господина, а воля — в созерцании и восхвалении его.

140. Отправился друг сражаться за честь своего господина и повел в войске своем веру, милосердие, справедливость, благоразумие, мужество и умеренность, и победил врагов своего господина. Но был бы друг разбит в битве, если бы не явил ему господин достоинства свои.

141. Желал дойти друг до крайнего предела своей любви, но многие преграды встречал он на пути своем, и долгие раздумья и страстные желания селили печаль и страдание в сердце его.

142. Радовался друг доблестям господина своего и печалился долгим раздумьем о нем; и не знал друг, радость или печаль чувствовал он острее.

143. Посланцем господина своего к первым христианам и не — верным был друг, чтобы явил он им искусство и начала познания любви.

144. Если видишь ты слугу господина, облаченного в богатые одежды, жирного от обильной еды и сна и почитаемого за тщеславие, знай, что видишь осужденного на вечные муки; но если видишь ты слугу бедно одетого и презираемого людьми, тощего и бледного от поста и бдений, знай, что видишь в нем спасение и вечную благодать.