— Как это? — удивилась Виктория.

— Я вот думаю, а почему бы нам после свадьбы не махнуть куда-нибудь в свадебное путешествие? Хоть в Италию, хоть на Канары, а? В отпуске я уже три года не был, почему бы не съездить в Рим, не посмотреть, как они празднуют католическое Рождество? На Папу посмотреть? Ты согласна?

Виктория улыбнулась, но менее радостно, чем ожидал Спирин.

— Ты что, не хочешь? — удивился Спирин.

— Я то хочу, — вздохнула девушка, а потом показала на свой живот, — а вот захочет ли он? Меня что-то подташнивает в эти дни. Это ужасно, неужели так рано начался токсикоз? Кроме того, я стану некрасивой, нос распухнет, глаза заплывут. И тогда ты меня сразу разлюбишь.

Спирин рассмеялся, прижал ее к себе и нежно поцеловал в щеку.

— Никогда! — пообещал он. А сам подумал — успеет Нечай, или нет?

За сутки до этого Спирин в шестом часу вечера возвращался домой в прекрасном настроении. Вика жила у него уже несколько дней, и теперь он ехал с улыбкой, представляя, как хорошо они проведут этот вечер. Машина свернула с одной улицы на другую, Виталик врубил повышенную передачу, но набрать скорость не успел, и, слава богу. В свете фар спиринской «Волги» появилась пошатывающаяся фигура, бредущая наперерез машине. Шофер нажал на тормоза и одновременно рванул руль машины влево. «Волгу» занесло, но она чудом прошла в каких-то сантиметрах от тела человека.

— Вот сволочь, ведь сам под колеса полез! Чуть не задавил! — вскипел, вытирая пот, Виталик. Он уже хотел тронуться с места, но Спирин остановил его.

— Постой-ка! Встань здесь, я сейчас.

Виктор вышел из машины и пошел назад. Ему показалось, что он узнал этого неосторожного человека. Догнал он его уже около подъезда, положив руку на плечо, остановил.

— Федька, стой!

Тот остановился и, пошатываясь, повернулся к Спирину лицом. Художник был мертвецки пьян. Таким Виктор его еще ни разу не видел. Иногда Кривошеев действительно хорошо «гудел», но и в такие дни оставался самим собой: умным, добрым, только ирония его переходила в сарказм, да и тот был направлен в первую очередь на самого себя.

— Ты что, Федор?! Мы ведь тебя чуть не сбили, сам под колеса лез?!

Кривошеев все же узнал его.

— А-а, господин мэр! Какое счастье. Мы лицерз-лицезреем, — это он еле выговорил, — самого мэра города Кривова. Боже мой, какая радость. "Королева в восторге!" — внезапно завопил Федор словами кота Бегемота из "Мастера и Маргариты".

Спирин испуганно оглянулся по сторонам.

"Не хватало еще, чтобы нас сейчас замели в вытрезвитель", — подумал он.

— Федь, пошли домой! — стал уговаривать он художника. — Пошли, я на машине, мы тебя быстренько довезем и уложим в постель.

Федор, до этого просто висевший на руках Спирина, вдруг уперся и пьяно мотнул головой.

— Не хочу домой, хочу туда, к себе! — и он потянул Виктора в подъезд дома, где находилась его студия.

— Ну, хорошо, пошли сюда, на диванчике отоспишься, — согласился Спирин.

Он буквально тащил художника по лестнице, а тот еще издевался по своему обыкновению.

— Какая великая честь: сам мэр стольного града Кривова тащит на своих плечах задрипанного художника Федьку Кривошеева. Мало того, что этого художника не только что из Парижа, но и из Москвы в телескоп не разглядеть, так он еще, мерзавец, и пьян. Слава нашему доблестному мэру, ура товарищи! — заорал Федор во всю глотку.

— Да помолчи ты! — прошипел на него истекающий потом Спирин, нервно оглядываясь по сторонам. После недавней предвыборной компании плакаты с его изображением висели на каждом шагу, так что не слишком радовала возможность быть узнанным на темной лестничной клетке в компании с пьяным художником. Наконец они добрались до студии, дверь оказалась открытой, Виктор дотащил друга до дивана, уложил его поперек старомодного кожаного чудища и, тяжело отдуваясь, сказал.

— Ну, ты совсем окабанел! В тебе уже, наверное, целый центнер весу. Художник! Мясником тебе работать надо.

Спирин огляделся по сторонам. Новых картин он увидел мало, но зато за диваном стояла добрая дюжина пустых бутылок.

— Ого! Сколько ты уже квасишь? — спросил он художника, раскинувшегося на диване.

— А черт его знает, — ответил тот, не открывая глаз, — как узнал, что Вика за тебя замуж выходит, так и загудел.

Спирин поразился. Его удивил и срок запоя, и повод. То, что Федор влюбляется часто и бурно, он знал еще с юности. Виктор посмеивался над ним, но воспринимал это как должное — все-таки художник, ему положено. Но то, что тот столь серьезно увлекся Викой, его удивило. Ведь Кривошеев сам познакомил их, сам нашептывал на ухо Спирину: "Займись ей, девушка что надо, как раз для тебя".

Виктор сел на краешек дивана рядом с художником, добродушно ткнул его пальцем в живот и спросил:

— Ну, а чего тогда ты нас так лбами сталкивал, если сам в нее был влюблен?

— Рожденный пить, летать не может, — не открывая глаз, пробормотал Федька и добавил. — С нашей то рожей да в калашный ряд. Она на тебя сразу запала, как только ты в студию вошел. Я же видел, как у нее глазки вспыхнули.

— Ну, а чего же теперь пьешь?

— Оплакиваю её разочарования.

Спирин засмеялся, глянул на часы и, поднявшись с дивана, пошел к выходу. На пороге он остановился и сказал хозяину студии:- Ты только не долго оплакивай, а то в следующую субботу ты мне будешь нужен как шафер.