— Путь от Коргадола не близок и труден, наверняка вы притомились в дороге, — откашлялся маг, видя, что девушка «дозревает». — Я понимаю, что у вас срочное дело и жесткое преследование, но не согласитесь ли вы посетить мое скромное жилище, где сможете отдохнуть и набраться сил? Как смотритель этих земель даю гарантии, что никто, пока вы гостите у меня, не причинит вам ни малейшего зла. А потом я помогу со снаряжением и укажу точный маршрут в любое интересующее место.

Марисабель испытующе посмотрела ему прямо в глаза, очевидно, пыталась определить, таким образом, не имеет ли он камня за пазухой. Наивная! Да окажись д'Аранж настолько проницаем, то первый же встречный волшебником демон поужинал бы его печенью. Разумеется, у нее ничего не вышло и девушке пришлось довериться слову чародея. А может, догадалась, что окажись он злодеем, то и согласия бы ее не потребовалось, покатилась бы еще одним огромным мыльным пузырем, хрустальным сувенирным шаром, испытывая лишь страх и головокружение, да в мрачные казематы, где и осталась бы на веки вечные.

Хорошо все-таки, что не похотливый мерзавец и не коварный маньяк ей встретился, а д'Аранж Утонченный — эстет и истинный поклонник всего прекрасного. И не ошиблась утомленная девушка, принимая его предложение, а поступила, возможно, единственно верным образом, когда в тон приглашению и по всем правилам этикета, улыбнулась приветливо и совершила старинный реверанс согласия. Угадала ведь, чертовка, чем можно пронять чародея, верно рассчитала, как его к себе расположить. И если бы даже и не лежала у него к ней душа раньше, то сей же час, все бы переменилось, настолько Марисабель в тот момент была хороша и пригожа. А грациозность, с которой она подала волшебнику руку, чтобы он указывал даме дорогу… мммм, можно было забыть, что на ней не пропыленные бриджи и камзол, и не, сбитые долгим странствием, походные сапоги армии Коргадола, образца три тысячи восемь… Впрочем, и д'Аранж не ударил в грязь лицом. Годы, проведенные вдали от придворного калейдоскопа, да и просто вдали от людей не изгладили из его памяти великосветских манер.

Рука об руку, они ступили на древние тропинки Парка и его чудеса начали открываться перед еще одним восторженным посетителем.

Сперва под ноги улеглась дорожка. Прокралась плавно, незаметно и сровняла все ухабы, ямы, рытвины — потом, так же незаметно, выровнялась сама, вытянулась утоптанным лучом светлого песочного цвета, и, скромно оставшись позади, уступила место первой аллейке. Пока еще маленькой и невзрачной, но она была лишь предвестницей чего-то необыкновенного, затерявшегося в густых зарослях. Его визитной карточкой, весточкой для всех ищущих, но сбившихся с пути… Сам Парк показываться на глаза незнакомому человеку пока не спешил.

Однако дальше, с каждым сделанным шагом, его присутствие ощущалось все явственнее. Теперь каждое дерево словно шептало, что оно не дикий самосад, а саженец культурный и имеет честь произрастать в месте благородном и величественном. Всякое растение с гордостью сноба сообщало, что совсем скоро, вот-вот, буквально за следующим поворотом, путникам откроется еще одно чудо света, неизвестное и не пронумерованное, свежее как утро и вместе с тем древнее, словно сама жизнь на этой усталой земле.

Вот в сплошной зеленой занавеси показался, наконец, просвет, дорожка повернула еще раз и… из кустов на посетителей сурово глянул первый местный привратник: строгий мужчина атлетических пропорций и с мечом в руке. Мужчина был обнажен… до пояса. Его мускулистый торс возвышался над терновником, скрывавшим все, что было ниже линии пресса и целомудренно не дававший разглядеть гол ли древний витязь так же и там, или все-таки догадался чем-нибудь прикрыться. Для корректного посетителя это должно было остаться тайной.

Если честно, то это было секретом и для самого д'Аранжа, поскольку реставрация статуи была еще не закончена и все, что прятал куст это проволочный каркас. Волшебник специально установил меченосца, таким образом, до конца работы. Картинка, правда, получилась несколько двусмысленная и фривольная. Витязь, словно бы застигнутый врасплох за чем-то предосудительным, вскакивает из зарослей и с укором глядит на потревоживших его людей.

За следующим изгибом тропки обнаружилась вторая статуя, тоже воин и тоже здоровый словно бык. Этот был не так беззаботен, как первый. Его могучие плечи и бедра покрывала старинная кольчуга, меч покоился в ножнах на поясе, но вот выражение лица было еще строже, чем у первого. Вероятно, он догадывался, что его приятеля застукали НЮ, и ничего хорошего в этом не видел. А может, вспомнил, в каком виде нашел д'Аранж его самого. И как мучился колдун, пытаясь отскоблить грязь и жирную сажу от жертвенных костров, с его каменного, излучающего силу, но беззащитного перед вандализмом, тела.

Потом статуи стали встречаться все чаще и чаще, по две, по три, формируя группы и рассматривая проходящих людей со снисходительным гордым любопытством. Тропа вела мимо них, мимо деревьев редких драгоценных пород. Перепрыгнула через ажурный мостик, оседлавший звонко смеющийся ручеек, предложила отдохнуть в увитой плющом беседке, охраняемой амазонкой с копьем и луком, в кожаной портупее, но в остальном совсем без ничего. Напарница амазонки, эльфийка в доспехах-стрингах, держала в руках натянутый лук. Потом тропинка вынырнула из-под изумрудного свода огромной кроны вечно зеленой хвой-с и стремительно влилась в широкую, неторопливо величественную реку — одну из радиальных аллей, сходящихся в центре Парка.

До сих пор Марисабель сдерживалась, но теперь не смогла совладать с нахлынувшими переживаниями и замерла, сраженная всем обрушившимся на нее великолепием. Широкая словно поле, аллея длилась, сколько хватало глаз в одну и в другую сторону. Культурные насаждения укрывали в своей тени сотни изваяний, похожих на многократно увеличенные и одухотворенные шахматные фигуры, выстроившиеся к решающему турниру.

Мощеные упругим многослойным камнем акведуки и ажурные эстакады очерчивали, придавали строгие формы и заключали в рамки живую силу Парка, а веселый, переливающийся звонкими нитями ток воды в десятках, больших и малых, искрящихся в лучах склонившегося солнца, фонтанов, спорил с ними, смягчал и наполнял жизненной энергией. Напоминал, что заключение это — условно и, вообще, ничто на свете, в принципе, не способно ограничить буйство и торжество фантазии.

Здесь их догнал стригущий крылышками воздух флазн-пограничник, очевидно тот второй, на долю которого пришлось обнаружение хоботуна и, который запоздал с донесением. Теперь же он, так некстати, пытался наверстать упущенное время и несся к хозяину сломя голову. Д'Аранж подумал, что может поставить себя в неловкое положение, если выясниться, что его пограничная служба не так совершенна, как он недавно дал понять. Ведь зверя то он обнаружил, по сути, случайно, лишь потому, что тот отирался рядом с девушкой, да и с самой девицей не все так просто было и, если это сейчас станет ясно, то прощай образ всеведущего и всемогущего мага. Неприятная перспектива. Марисабель тоже заметила странное насекомоподобное созданьице.