Гигант и человек, каждый упершись подбородком в плечо противника, обхватили друг друга за пояс и давили что было сил. Больше не было ни выпадов, ни бросков. Соревнование в ловкости сменилось состязанием в силе. В тот момент гоблины приободрились: они не верили, что их вождя можно победить.

И в самом деле, великан, выше противника на два фута и тяжелее на две сотни фунтов, казалось, имел преимущество, и человек стал постепенно сгибаться под его натиском, у него задрожали ноги.

Великан не ослаблял хватку, и в его рычании вместе с решимостью послышались победные ноты.

Но он был из тундры, он был из Долины Ледяного Ветра. По рождению и природе, он был частью Долины Ледяного Ветра — неукротимой, неутомимой, вечной и несгибаемой. Ноги выпрямились, как два молодых крепких дубка, и великан уже не мог его больше согнуть.

— Я… сын… — заговорил он, сначала выравнивая свою позицию, затем отыгрывая у великана несколько дюймов, — Долины… Ледяного… Ветра!

Он взревел и начал наступление.

— Я сын Долины Ледяного Ветра! — кричал он, снова ревел и налегал на упрямого великана, лишая его всякого преимущества.

— Я сын Долины Ледяного Ветра! — опять выкрикнул он, и гоблины с воплями разбежались, а великан застонал.

Он яростно заворчал и усилил натиск с ошеломительной мощью. Великан неловко прогнулся и попытался вывернуться, но человек крепко держал его и продолжал давить. Затрещали кости.

— Я сын Долины Ледяного Ветра! — закричал человек, повернул корпус и рванул великана в сторону.

Тот упал на колени, но гигант продолжал давить, выгибая его тело назад. И вот последовал резкий рывок, оглушительный рев, и сопротивление было сломлено, у великана не выдержал хребет.

Но человек еще не закончил.

— Я сын Долины Ледяного Ветра! — опять провозгласил он.

Человек отступил на шаг, схватил умирающего великана за горло и пах и поднял его над головой, словно он весил не больше, чем его подданные-гоблины.

— Я сын Беарнегара! — крикнул победитель и швырнул тело великана о стену.

— Ты охраняешь жизнь Сульджака? — спросил старик Ретнор, проходя вместе с Кенсиданом по пышно украшенным залам дворца Корабля Ретнора.

— Я отдал ему своего дворфа, — ответил Кенсидан. — Этот коротышка начал действовать мне на нервы. Он пытался говорить стихами — как раз об этом меня предупреждал его бывший хозяин.

— Бывший хозяин? — насмешливо повторил старик.

— Да, отец, я с тобой согласен, — смущенно признался Ворон. — Я доверяю ему только по той причине, что наши интересы в основном совпадают и ведут к общей цели.

Ретнор кивнул.

— Но я не могу позволить Таэрлу и Бараму убить Сульджака — а я уверен, что они именно этого и добиваются, особенно после того, как увидели его на трибуне рядом с Дюдермонтом.

— Их так разозлило присутствие Сульджака на выступлении Дюдермонта?

— Нет, но это дало им повод, которым они решили воспользоваться, — пояснил Кенсидан. — Курт придержал своих людей на Охранном острове, пережидая бурю. Я не сомневаюсь, что он провоцирует большую часть беспорядков в главной части города, но ждет, пока Лускан окончательно не превратится в труп, чтобы наброситься на него подобно голодному стервятнику. А меня Барам и Таэрл считают чересчур уязвимым, поскольку я слишком тесно связан с Дюдермонтом и, кроме того, ты еще не объявил об официальной передаче мне управления Кораблем. По их мнению, разгром Главной Башни вызвал в городе такое потрясение, что мои сторонники пришли в смятение и не пойдут в бой даже по моему прямому приказу.

— Как могут Таэрл и Барам судить о верности солдат Кораблю Ретнора? — спросил Верховный Капитан.

— И действительно, как они могут? — с самым невинным видом поддакнул Кенсидан, и Ретнор усмехнулся, всем своим видом показав, что одобряет тактику сына.

— Значит, вы с Куртом решили держаться в стороне, — сказал Ретнор. — Вы даже не появились на инаугурации Дюдермонта. Теперь три остальных верховных капитана, если они намерены получить какую-то выгоду, должны действовать быстро, пока вы двое или Дюдермонт их не опередили. А чтобы подтолкнуть их к более решительным шагам, ты усадил Сульджака на трибуну позади Дюдермонта, и этого хватило, чтобы спровоцировать Таэрла и Барама.

— Да, примерно так.

— Но его нельзя им отдавать, — предупредил сына Ретнор. — Сульджак еще понадобится тебе, пока не закончилась эта неразбериха. Хоть он и глупец, но может принести пользу.

— Дворф за ним присмотрит. Пока.

Они дошли до пересечения коридоров и свернули каждый к своим личным покоям, но сначала Ретнор наклонился и поцеловал сына в лоб, демонстрируя любовь и уважение.

Старик зашаркал по коридору к двери своей спальни.

— Мой сын, — удовлетворенно прошептал он, открывая дверь.