— Код знаешь? — спросил Шнейдер.

— Да, — ответил Гельмут. — Шестьсот сорок шесть.

— Тогда набирай.

И тут же скомандовал в микрофон: — Штурм!

Все получилось до удивления гармонично. Первые залпы праздничного фейерверка заставили всех, и террористов, и их противников, вздрогнуть, а потом, увидев цветастые огни над кораблем, облегченно засмеяться.

— Что это?! — спросил Мансур, когда огненные сполохи озарили окна рубки. При этом он судорожно схватился не за пистолет, а за пульт подрыва бомбы.

— Успокойтесь, это всего лишь фейерверк, — ответил капитан. — Может, вы уберете своих людей из моего дома? Я все равно уже никуда от вас не денусь.

Мансур глянул на него, потом взял рацию, и сказал в нее несколько слов по-арабски. Пройдя через передатчик на другом конце лайнера, голос ушел дальше, в Неаполь. Но Антонио Дибьджи сильно бы не радовался, если бы узнал, что сказа в микрофон Мансур.

— Уходи, этих всех можешь убрать.

— Уже, — ответил Халил, и покосился в сторону кровати, где с перерезанным горлом лежала Луиза-Антуанетта.

Галил и Георгиос начали стрелять одновременно. Перед этим израильтянин шепнул греку: — Не попади в ракету, а то взлетим на воздух оба.

Трое их противников так и не разошлись по разным углам, и на них хватило буквально двух плотных очередей. Когда стрелявшие по вертикальной лестнице спустились вниз, оказалось, что один из террористов был еще жив, и Галил добил его выстрелом в голову.

— Моше, мы у ракет, — доложил он.

— Хорошо, — отозвался Шнейдер. Несколько секунд назад он ворвался в рубку, и с ходу начал стрелять по находящимся там людям из пистолета сразу с обеих рук. Только один из трех обитателей рубки успел вскинуть свое оружие, но он умер как раз первым. Последним Шнейдер застрелил человека, сидящего у переносного пульта управления ракетами. Еще один террорист замер, положив пробитую голову на панель управления кораблем.

В зале все решилось так же в какие-то секунды. Зверев изобразил, что сейчас окончательно упадет за перила, и у «официанта» не выдержали нервы. Он метнулся в его сторону, подхватил под руку, хотел что-то сказать, но пистолет, упакованный в лже-библию, уткнулся в его тело и пуля пробила его сердце. Выстрел получился совсем тихим, но флиртующий с Виктором охранник его все же услышал, а потом и увидел, как заваливается назад тело «официанта». Он дернулся в сторону своего собрата, тогда Виктор откинул свой веер, и, подхватив «ухажера» за причинное место и шиворот, с легкостью перекинул тщедушное тело через перила. Неудачливый кавалер успел только заорать от страха и неожиданности, но крик его был короток, так же как полет, и приземление головой на мраморный пол. Пастор и Блудница глянули друг на друга, потом помахали друг другу рукой. Виктор изобразил еще книксен, и Зверев одобрительно показал ему большой палец.

А на корме Галил, Георгиос и примкнувший к ним Мишель решали, что делать с ракетами. Галил запросил даже Шнейдера.

— Что делать с этими двумя дурами?

— Выкинь их за борт, — посоветовал тот, и добавил. — И побыстрей. К нам приближаются лодки с террористами. Они подойдут к правому борту с кормы.

— Моше, с охраной все, — доложил Зверев. — Что делать дальше?

— Бегите в лекционный зал, там должны быть два автомата, а потом на правый борт, встречайте гостей.

— Понял.

Пока подобравший сутану Пастор и совсем охамевшая Блудница, задравшая свои ромбоны до самого пояса неслись по коридорам в поисках лекционного зала, Шимон окончательно отделил бомбу от тротила.

— Вот и все, — сказал он.

— Я думал, будет сложней, — признался его нежданный напарник. — В фильмах их устраняют гораздо трудней.

— Просто это кустарная работа. Очевидно, тут один радиовзрыватель, поэтому нет устройства самоуничтожения при попытке извлечения. Ну это и понятно. Они боялись, чтобы бомба не взорвалась при качке.

А наверху во всю шла другая работа. Толпа людей по левому борту восторженно кричала «Ура» каждый раз, когда с правого борта взлетал очередной сюрприз мастера Ван Хин Шуя. Огненные шары: зеленые, желтые, синие, красные; сменялись уходящими высоко вверх огненными тюльпанами, а потом расцветали с хлопками причудливые узоры. Женщины, в роскошных собольих, шиншилловых и норковых шубках прыгали и визжали от восторга.

В это время на корме Георгиос, Галил, и Мишель с трудом вытащили из ложемента двухметровую тушу ракеты, подтащили ее к борту, и бросили вниз. Каждый при этом ожидал чего-то страшного: взрыва, грохота, вспышки. Но, в таком шуме и грохоте салюта ракеты утонули практически бесшумно. Отдышаться им было не дано. Из мрака показались три больших резиновых, надувных лодки. На каждой из них было по десятку одетых в черное террористов.

— Мишель, на прожектор! — крикнул Галил. Тот понял, и метнулся вбок, разворачивая вниз, на идущие параллельно лайнеру лодки мощный прожектор. Но еще до этого застучал пулемет Георгиоса. К нему присоединился «Узи» Галила. Они поливали террористов свинцом, и те, уставшие, ошалевшие и от трудного плаванья, ослепленные фейерверком, и светом прожектора не сразу поняли что происходит. Лишь когда пятеро в его лодке погибло, Курбан-баши воскликнул: — Это засада! Уходим!

Моторист тут же крутанул рукоять газа, и повел свою лодку по дуге, к носу корабля. Это было не так просто, лайнер шел сейчас почти на предельной скорости, кроме того, им сейчас приходилось идти против течения и ветра.