– Что?

– Вот ты говоришь по-вибутянски, а думаешь на каком-то другом языке. Я уловила. Это почему?

– Потому, что я иностранец. Я русский.

– А как это?

– Долго объяснять.

– Тогда скажи: ты можешь научить меня русскому языку?

– Зачем тебе?

– Вот здоровско будет: приходят жрецы, а мы с тобой по-русски говорим, а они ни крокодила лысого не понимают! Весело, правда?!

– Весело-то весело, только смотрю я на тебя, дитя мое, и не вижу в твоем лице здравой озабоченности проблемами государства Вибути. Тебя для чего с небес сюда послали? Помогать людям и делать их жизнь окончательно райской! А ты?

– А что я?

– Развлекаешься. Ерундой занимаешься. Вот разве вели бы себя так предыдущие двенадцать Государственных Девственниц?

Я сказал это и сам себя укорил. Ну чего, черт возьми, я от ребенка добиваюсь? Она же еще маленькая и бестолковая, хоть разум ее якобы огромен, как Вселенная. Ей хочется развлекаться, играть и устраивать каверзы всем подряд. Я вспомнил себя в детстве - не мальчик, а натуральная бомба! А эти вибутяне тоже хороши - получили Великую Милость в виде несовершеннолетнего ребенка, сунули ей меня в качестве воспитателя и хотят, чтобы она махом решала все их проблемы!

– Верзила…

– Чего тебе, Клёвая Фенька?

– Я придумала. Ты знаешь, как будешь меня русскому языку учить?

– Ну?

– Ты на нем думай поотчетливей и помедленней.

– А ты, что ли, мысли читать можешь?

– Конечно, могу. Чего проще! Погоди, а разве ты не можешь мысли читать?

– Как-то вот не выучили в свое время меня такому простому процессу… - смутился я.

– О, это я тебя запросто-презапросто обучу! Только ты заодно мне расскажешь о своей стране России. И покажешь ее - мысленно. Ага?

– Договорились. Но в качестве компенсации я требую от тебя хороших манер и пристального внимания ко всем государственным делам.

– Ох… Ладно. Договорились. Подумай что-нибудь по-русски. Только медленно.

Я напрягся и подумал.

– «За-ме-та-но, Клё-вая Фень-ка»,- почти без акцента произнесла по-русски вслух Фенька.- У меня получается! Верзила, а хочешь, я тебя еще обучу летать, ходить по воде, благословлять растительность, а ты мне за это расскажешь все-все веселые истории про Вовочку.

– Откуда ты знаешь про Вовочку?!
– в отчаянии возопил я.

– А ты как-то про него думал. Ты про него долго и очень интересно думал, мне понравилось. Смешно… Вовочка - это ваш главный русский бог, да?

– Нет. Это наша русская… Как бы тебе объяснить. Ну, вот ты кто?

– Я - Великая Милость для народа вибути,- отчеканила Клёвая Фенька.

– Вот Вовочка, он что-то вроде тебя…

– Тоже Великая Милость русского народа?

– Нет, скорее наоборот. Великая Напасть.

– Здоровски-и-и!
– восхитилась Феня. А потом добавила интригующим тоном: - Как я хочу с ним познакомиться…

– Не советую,- отрезал я. И, между прочим, правильно советовал. Судя по той массе анекдотов, которые каждый из нас знает про Вовочку, этот парень - типичный сексуальный маньяк, клептоман, идиот и в целом порядочная хихикающая скотина, герой любого мало-мальски удачного стеба. Я не могу представить себе даже гипотетически, как смотрелись бы рядом возвышенная чистота Государственной Девственницы и русский Вовочка, морально напоминающий отброс, которым погнушалась даже помоечная кошка.

– Почему не советуешь?
– упорствовала Фенька.

– Не сейчас. Потом объясню. Слушай, Феня, похоже, к нам опять гости.

И точно. В нашу резиденцию величаво вошел жрец Окойи вместе с тремя щуплыми, но чрезвычайно роскошно облаченными старцами. Один старец держал в руках солидных размеров картину (воистину картину! Холст, масло, перья, бусинки, макраме), очень натурально изображающую связку бананов и россыпь плодов манго. Другой держал в руках живую жабу. Размеры жабы превосходили самое смелое воображение. А третий старец скромно топтался позади всех, баюкая в руках невзрачный глиняный горшок, доверху наполненный отлично ограненными алмазами.

Жрец Окойи бросил уничижительный взгляд на меня, откашлялся и сказал:

– Почетные граждане города Тунету (поклонился старик с картиной), провинции Пурупай (поклон деда с жабой; жаба поклонилась отдельно) и деревни Мазизи (поклон от горшка с алмазами) явились засвидетельствовать свое благоговение перед Тринадцатой Государственной Девственницей, поднести к ее неземным стопам плоды труда своих рук и умолить великую госпожу о ниспослании благословения и милости!

Жрец Окойи сделал жест. У ног Государственной Девственницы старцы сложили картину, горшок с алмазами и жабу. Жаба при этом как-то пессимистически квакнула.