Она с изяществом деревянной куклы повернулась и вышла из дворца Оа. Затем прозвучал грохот запираемой двери. Тут Викентий как-то некстати вспомнил, что хоть и счел он этот дворец по виду натуральной хижиной, двери у этой хижины были такие, что тараном не прошибешь. Эта маленькая деталь удивила его поначалу, а теперь вот кое-что прояснила…

– Так,- сказал Викентий.- Очень мило. Прибыли неизвестно куда, неизвестно зачем, попали под национальный траур, хотя и предполагалось, что примут нас с распростертыми объятиями! Чепуха какая-то!

– Отчего же чепуха,- нашлась Розамунда. Она мило пристроилась на ближайшем роскошном ложе и умывалась - ей как раз запрет на пользование водой особенно не вредил.- Мы прибыли в не существующее для всей остальной цивилизованной планеты государство Вибути. Цель нашего прибытия - помочь твоему, Викентий, давнему другу Степану. А поскольку в стране здешней объявлен траур и по поводу нас сделаны нетонкие намеки насчет жертв, то я полагаю…

– Что?

– Что твой многострадальный Степан или просто помер, не дождавшись нашей оперативной помощи…

– О нет!

– Или учудил тут какую-нибудь преступную пакость, из-за которой племя погрузилось в траур. А Степана - опять-таки - прихлопнули. Или скормили крокодилам.

– Почему обязательно крокодилам?

– Ну, это я к примеру, я не знаю, кому тут государственных преступников положено скармливать…

– Но почему эта старуха намекнула на то, что мы - жертвы?

– Потому, что мы и есть жертвы - жертвы собственной глупости, наивности и жажды приключений! Эй, не трогай Нину Валентиновну, у нее испортилось настроение.

– Я и не трогал.

– Значит, мне показалось.

Струи пара, шедшие из ветвей загадочного дерева, резко изменили направление - теперь они взмывали к потолку и уходили там в круглое отверстие наподобие вентиляционного.

– Нина Валентиновна, это вы делаете?
– поинтересовался Вересаев. Вяло как-то поинтересовался, безучастно. Хотелось ему спать, тело налилось усталостью, как резиновая грелка горячей водой. Да и Розамунда сквелилась совсем, ушки повесила…

– Да, это делаю я!– Нина Валентиновна прошлась по комнате резким холодным вихрем - так что щеки у Вересаева прямо морозом продрало!
– Потому что это какой-то отравляющий пар! Вы от него потеряли бы сознание, волю, а потом… Ничего, не волнуйтесь, теперь я устрою здесь такой сквозняк!

И Нина Валентиновна устроила. В голове у Викентия заметно посвежело.

– Мы должны выяснить, что тут творится,- заявил он голосом настоящего супергероя из какого-нибудь супербойцовского суперсериала.- И найти Степана.

– И прежде всего мы должны выйти из этого дворца,- сказала Розамунда.- Раз тут это дерево с дурманными парами…

– Примите к сведению,– подала голос Нина Валентиновна.- Дворец охраняют.

– Кто?

– Насколько я сумела разобрать, мертвецы.

– Живые мертвецы? То есть ходячие?

– Называйте как хотите. Их торчит по всему внешнему периметру что-то около сотни. И еще. Два десятка таких же умертвий возводят в центре площади перед дворцом подобие трибуны. Или мавзолея. Или помоста.

– Со словами «жертва» и «помост» у меня всегда возникают самые негативные ассоциации,- пробормотал Викентий.- Нина, надеюсь, вы нас в очередной раз спасете, если придется туго?

– Разумеется.

– И все-таки чертовски хочется знать, что здесь происходит!

Небо (или еще что-то или кто-то) услышало это заявление Викентия Вересаева. Двери дворца Оа распахнулись, и к нашим героям величаво, в сопровождении должного количества охраны подошел чернокожий старик в золотой хламиде и с позолоченными рогами на голове. Меж рогов его звенели бубенцы - звенели скорбно и угрожающе.

Что-то изменилось в Викентий при виде этого старика. Сознание доктора Вересаева резво раздвоилось, и в одном из этих сознаний он оставался бывшим москвичом и психиатром, а в другом - был частью царской сущности великого государя Алулу Оа Вамбонга, Носителем его тени. Глаза Викентия налились густым светом расплавленного золота, осанка впервые за все эти годы стала настолько величавой, что заскрипели позвонки. И голосом, исключавшим всякое неповиновение, Викентий Вересаев сказал:

– Приветствую тебя, Тонтон Макут! Приветствую и жду объяснений, по какой причине со мной и моими друзьями племя вибути обошлось так, словно мы - последние мойщики слонов из страны Мошешобо!

Колдун Тонтон Макут (а это, разумеется, и был он) с изумлением взирал на Вересаева. Затем с лица его сошла некоторая часть надменности, он поклонился и сказал:

– Я не ведал, что великий Царь Алулу дал и тебе стать частью его сущности, да воссияет он в Сонме богов и да потопчет своих врагов! Не ведал, иначе не позволил бы обойтись с тобой так непочтительно, о господин с белой кожей и золотыми глазами! Что сейчас угодно господину?