Шрифт:
— Некогда мне! — воскликнул Марков и выскочил из приемной.
Мысли Егора были безотрадны.
«Попал, как зернышко меж двух жерновов, — думал молодой токарь. — Ох, измелют меня в муку!.. С одной стороны — страх, с другой стороны — страх… Рассказать царю? Мне поверит али сыну? Что я? Мошка, пылинка! А супротив меня наследник российского престола!»
Марков решил молчать.
Велико было беспокойство и волнение Маркова, когда его назавтра опять вызвали к царевичу.
Алексей Петрович был совершенно трезв, смотрел хмуро, озабоченно.
— Слушай, Егор, я вчера много наболтал?
— Было, ваше высочество, — замялся Егор.
— Это не я говорил, а хмель. Мы вчера изрядно воздали дань Бахусу… Ты батюшке ничего не говорил?
— Ничего, ваше высочество!
— Добро! Знай: пьяный человек за свои речи не отвечает. Вот тебе за скромность!
Он протянул Егору золотой. Тот вежливо, но решительно отказался. Царевич удивился, однако браниться не стал и отпустил Егора.
Двумя свиданиями дело не окончилось. Убедившись, что Марков не донес на него царю, Алексей решил сделать его своим соглядатаем.
Маркова призывали к Алексею несколько раз. Царевич грозил, расточал обещания. Егор твердо стоял на своем:
— Шпигом никогда не был и не буду!
Вызовы Маркова к царевичу не остались без внимания царской челяди. К нему приставали, выпытывали. Особенно был привязчив молодой Сашка Бутурлин. Он даже поил Маркова на свой счет, чтобы выведать от него тайну.
— Егорша, зачем ходил к царевичу?
— Он хочет сделать особенную мебель по заграничному маниру и советуется со мной…
— Врешь, ой врешь, Егорша!
— Вру, так не слушай! Спроси у царевича.
— Дурак я — к царевичу лезть. Выпьем, Егорка!
— Выпьем, Сашка!
— Так какие же у вас с царевичем дела?
— Дюжина кресел с точеными ножками, три дюжины стульев… — начинал перечислять Егор.
Тайну Марков хранил крепко.
Глава XIX
КОВАРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
Пришла дождливая, тоскливая петербургская осень. Улицы раскисли, топкое болото подходило к каждому дому, заливало дворы, просачивалось сквозь деревянные мостовые, затопляло их. Ходить можно было только в высоких сапогах, да и то не по всем улицам.
В домах стены покрывались зеленой плесенью. Плесень расползалась по мебели, по одежде, склеивала страницы книг, бумаги в канцеляриях.
Царевич жил с женой в двухэтажном доме на левом берегу Невы, невдалеке от Литейного двора. Дом был тесен и неудобен, с дырявой крышей, но Алексей жалел денег на перестройку.
Царевич держался замкнуто, принимал только ближайших друзей, а таких было немного. В доме царевича не устраивалось ни пышных пиров, ни придворных забав. А когда молодая принцесса выражала мужу недовольство, тот молчал и насмешливо фыркал.
— Навязали мне жену-чертовку! — пожаловался раз пьяный царевич своему камердинеру Ивану Афанасьеву Большому. [143] — Как к ней ни приду, все сердитует. Быть Головкина да Трубецкого головам на колах: это они к батюшке писали, чтоб меня на ней, еретичке, женить.
— Царевич-батюшка, не кричи, — прошептал камердинер. — Не ровен час, услышат, донесут, беда будет…
— Плюю на всех! — задорно возразил Алексей. — Придет время без батюшки, я шепну архиереям, а те — священникам, а священники — прихожанам, тогда нехотя меня владетелем поставят… Ты чего, старый дурак, задумался?
143
Среди слуг царевича Алексея было двое братьев Афанасьевых, и оба — Иваны. Старшего из них называли Большим, младшего — Меньшим.
— Что же, государь царевич, говорить-то?
Утром Алексей спохватился, спросил камердинера:
— Не говорил я вчера лишнего?
— Было говорено немало… — Иван пересказал.
Царевич Алексеи с досадой потер узкий высокий лоб:
— Вот беда! Ну, да кто пьян не живет? Я пьяный много лишних слов говорю и о том после очень тужу. Ты смотри этих моих слов не пересказывай!
— Помилуй, государь, разве я таков?
— То-то! Если скажешь, я ведь запрусь, а тебя пытать станут. Кому поверят: тебе, лакею, или мне, царевичу?
— Воля твоя, государь, а я не доносчик.
12 октября 1715 года принцесса Шарлотта родила сына, названного Петром. Мало радости принесло царевичу Алексею Петровичу рождение сына. Он хмуро принял поздравления придворных и заперся у себя в кабинете.
«Сын… Мой сын может отнять у меня престол… Батюшка не лишал меня наследства только потому, что плохой наследник лучше никакого… Но теперь… теперь иное дело! Внук будет любезней сына…»
Алексей опасался не напрасно. Еще накануне царь написал ему письмо, где решительно ставил перед сыном вопрос: с ним он или против него? Если с ним, пусть бросит бесплодное сопротивление и твердо возьмется за государственные дела. Если против, пусть заявит решительно. Пора перестать играть в прятки, уклончиво скрываться в тени.