Шрифт:
Полностью спецсообщение Ежова с докладом Коотани опубликовано в сборнике документов «Лубянка: Сталин и ГУГБ 1937–1938» и занимает там более 13 страниц мелкого текста. Я его внимательно изучал, однако приведу лишь несколько оценок Коотани:
«…Не подлежит никакому сомнению, что благодаря нынешнему инциденту (процессу Тухачевского. — С.К.)ослабела духовная спаянность Красной Армии, что этот инцидент чреват большими опасностями в будущем… Но если на основании одного этого инцидента делают вывод, что государственная мощь СССР сильно снизилась или что боеспособность Красной Армии в большей степени упала, то я хочу внести коррективы в этот взгляд…
Вам, вероятно, уже неоднократно приходилось слышать о том, насколько за последнее время усилилась Красная Армия… проведены были увеличение кадровых воинских сил… усиление авиации, восстановление казачества и так далее… Сейчас в СССР проводится двухлетний план расширения вооружений…»
Кое в чём Коотани был до забавного наивен, но — не всегда. Вот ещё одна его оценка:
«…Тут возникает вопрос, есть ли люди, которые могут заменить интеллигентных командиров, как Тухачевский, Якир, Уборевич или Корк? Я хочу ответить на это: если вы поищете, найдутся… <…>»
И такие люди нашлись — вопреки заявлениям Черушева и других. Но хватало, увы, и «балласта». Нарком обороны Клим Ворошилов говорил:
«Никому из нас и в голову не могло прийти, не приходило, к сожалению, что эта мерзость, эта гниль, это предательство так широко и глубоко засело в рядах нашей армии. Вы знаете, что представляла собою чистка рядов РККА. Чистка была проведена радикальная и всесторонняя — с самых верхов и кончая низами. Поэтому и количество вычищенных оказалось весьма и весьма внушительным».
И каким же оно было?
Ворошилов называл «четыре десятка тысяч» — почему подобной цифрой и оперируют «демократы». Но более точно будет сказать — 35 тысяч (данные здесь и ниже — по «ВИЖ», 1992, № 8, стр. 16). И «вычищенные» — это не обязательно арестованные. Тогда термин «вычистить» имел вполне определённое значение. Бухгалтер Берлага, как, возможно, помнит читатель, был из «Геркулеса» именно «вычищен», что не помешало Остапу Бендеру свободно видеться с ним.
Офицеры старой царской армии, служившие в РККА, к этому времени подошли к критическому возрасту, как и часть тех малообразованных командиров, которые выдвинулись из народной среды в Гражданскую войну или в первые годы строительства РККА, но далеко не пошли. К тому же в этих двух группах хватало и нечистых на руку, и склонных к спиртному. То есть из армии зачастую удалялся именно балласт и одновременно — политически сомнительный, например — по троцкистскому прошлому, комсостав.
Арестовано же (не расстреляно!) за 1937–1938 годы в РККА было 9,5 тысячи человек, и ещё 14,6 тысячи было уволено по мотивам «порочащих связей с врагами народа». При этом более 30 (!) тысяч командиров опротестовали своё увольнение, и специальная комиссия НКО СССР, созданная в августе 1938 года, 1 мая 1939 года приняла решение о возвращении в РККА 12 461 командира. Это вполне объяснимо — после того, как троцкистский и антисоветский элемент в РККА был в основном уничтожен, армейская проблема перешла из разряда политических в разряд кадровых.
Но уже тогда вокруг репрессий в армии, в том числе и усилиями троцкистов, начала накапливаться ложь. Чего стоит одна басня о том, что, мол, в декабре 1940 года из 225 командиров полков лишь 25 окончили военные училища, а остальные были пришедшими из запаса младшими лейтенантами. Я на этой басне ниже остановлюсь особо. На деле уже в 1936 году в училищах шла подготовка более шестидесяти тысяч командиров. За 1938 год училища закончило полтора десятка тысяч человек. Одиннадцать тысяч в 1936 году училось в военных академиях.
Мне как-то даже неловко перед квалифицированным читателем за эти азбучные для честного исследователя данные. Но многие ли сегодня с ними знакомы?
Только за 1939 и 1940 годы четыреста человек высшего и старшего комсостава закончили курсы при Академии Генерального штаба. Это не считая того, что выпуск из самой Академии составлял до ста человек в год. А ведь каждый из них — как минимум готовый командир полка или начальник штаба полка. И «младшим лейтенантам» из запаса в такой компании явно было бы неуютно.
Вспомним слова капитана Коотани: «Если вы поищете, найдутся…» И искать было где и кого! В конце тридцатых годов в Красной Армии на вполне видных должностях служили многие из действительно талантливых военачальников современности: Антонов, Баграмян, Василевский, Ватутин, Воронов, Говоров, Жуков, Захаров, Катуков. Конев, Крылов, Лелюшенко, Москаленко, Петров, Рокоссовский, Ротмистров, Рыбалко, Руссиянов, Толбухин, Черняховский, Чуйков… И только одного из крупных военачальников Великой Отечественной войны на время зацепила несправедливость — Константина Константиновича Рокоссовского…
Возможно, кто-то заметит: «И Мерецкова…» Однако с последним дело не очень-то ясное, и я на этом немного остановлюсь. В своих мемуарах «На службе народу» издания 1988 года Кирилл Афанасьевич Мерецков пишет:
«Незабываем июнь 1937 года, когда я после девятимесячного отсутствия ступил на родную землю (по возвращении из Испании. — С.К.). Тогда радость возвращения была омрачена печалью и ужасом известия о том, что Тухачевский, Уборевич, Якир и другие видные военачальники разоблачены как изменники и враги…»