— Не, ну это, как ее, мы потом, конечно…

— Ну и главное. Если тебя или кого еще назвали педерастом, иди и с глазу на глаз докажи, что ты не «дырявый». Причем тут деньги? Это что же получается — без десятки баксов ты вроде как педик, а с десяткой — вроде как «целый»? Нет, дружок, это получается, что если ты раз на раз не готов свою задницу отстоять, а друзей приволок, значит, ты хочешь стать педерастом с десяткой баксов в кармане. И все!

Ребята, забуксовав в столь сложных категориях, потеряли темп и сникли. Бить умника с белым от ярости лицом никому не хотелось. Мало ли это кто и что у него в карманах? Первоначально плёвая задача — стырить Клоуна — стала перерастать в локальный конфликт со многими неизвестными, что явно не входило в планы пацанов.

Обстановка слегка остыла. Поговорив со старшим, ему пришлось все же представиться, ну а при таком раскладе и на мировую для бандосов не стыдно.

Коля остался жив, невредим и перепуган до зеленого цвета в лице.

Они сидели в кафе за столиком на манерно скрипучих и искусственно состаренных стульях и молчали, а потом он сказал:

— Коля, а ведь ты конченый ублюдок! Почему не сказал, что у тебя встреча назначена?

— Боялся, ты не приедешь…

— И правильно боялся. Теперь, когда ты позовешь меня обедать, я обзвоню всех знакомых бандитов в городе и попрошу, чтобы тебя в случае чего трахнули в извращенных формах, — обманывал и запугивал он Колю.

Ровно через полгода этот «911» уже спасал Колю на очередной «стрелке», проклиная себя за излишнюю уступчивость по отношению к этим юродивым.

Сильные люди — добрые люди, но неразумных детей следует всенепременно пороть.

А как же иначе?!

Даже не знаю, что именно разглядел во мне этот пожилой и пафосный японец, но через пару часов нашего общения он вдруг спросил:

— Андрей, сколько тебе лет?

— Сорок три.

— Мне шестьдесят четыре. Можно я буду называть тебя младшим братом? А ты можешь называть меня старшим.

Переводчик смотрел на меня круглыми глазами, не очень веря в реальность того, что услышал. Только что один из Величайших Мастеров современности, обладатель девятого дана киокушинкай Канчо Хацуо Рояма, не боясь испачкаться, прилюдно попросил называть его братом известного городского сумасшедшего, о котором так и не могут составить определенного впечатления его полувраги и полупочитатели.

Если подлость не наказывается, то зачем были прочитаны эти героические книги, с какой целью мы прошли этот кровавый Путь и что дали нам десятилетия тренировок? Зачем мне сжатые добела кулаки, если подлец может смеяться мне в лицо хотя бы через монитор, упиваясь собственной безнаказанностью?! Я не искал этой драки, но рамки дозволенного были перейдены. Я нашел хама, и хам-молокосос начал хныкать, предлагал перенести драку на полгода, а потом спросил, по каким правилам мы будем драться (?!), а потом предложил выпить чаю.

В итоге мы все же начали драться на ступенях Смоленского пассажа в окружении охраны. Я разрубил себе кулак об его зубы, а заодно крепко разорвал ему нижнюю губу коленом. Он сломал себе правую кисть, закрывая мордочку от моей бьющей головы и локтей. Но драка есть драка, хам повис на моей куртке и упал под ноги. Шел первый московский снег. Я, непутевый, поскользнулся, чему виной манерные туфли, и в порыве сражения прилепился лбом в бетонный поребрик, огораживающий лестницу. По показаниям охраны, звук удара был такой, что они забеспокоились за фундамент здания. Наутро синяк стек на глаз… После обеда я улетал в Японию.

Брат Рояма принимал меня в Токио уже в третий раз за год. Каждый раз я приезжал не просто в гости — я приезжал биться с его лучшими бойцами, пытаясь передать то интересное, что могло пригодиться дружественной федерации моего старшего товарища и Брата. Видимо, я оказался действительно полезным, потому что в этот приезд мне было сказано, что Кан- чо Рояма с Канчо Блюмингом и шиханом Штурми- ным решили выдать мне сертификат с космически высоким восьмым даном — с обоснованием: «За выдающийся вклад в развитие каратэ».

Мы сидели в очень живописном рыбном ресторане посреди Токио, декорированном как рыбацкая деревня. Отмечание моего дана шло полным ходом, и вдруг Канчо шепчет на ухо Саше переводчику что- то интригующе важное.

— Андрей, Канчо хочет кое-что сказать тебе наедине.

— Конеффно, любой каприз!

Мы вышли на улицу. Рояма взял меня за руку и пристально всмотрелся мне в лицо. Надо сказать, что синяки сходят с меня очень быстро, но тут от удара лопнула кость свода правой брови, и ровный след на лбу напоминал шрам от контузии.