Она открыла глаза и хотела было уже извиниться перед Олегом за то, что уснула, как вдруг поняла, что что-то произошло. Строгой женщины в очках за столом не было, а лицо Олега выглядело растерянным. Когда же к разомлевшей от легкой дремы Наталии вернулся слух, она услышала истеричные крики, доносившиеся со стороны читального зала.

– Что случилось? – спросила она, поднимаясь и чувствуя, как от раздававшегося женского крика у нее на голове шевелятся волосы. – Кто-то умер?

– Да я и сам не знаю…

Они бросились на крики и, завернув за угол, застыли в нескольких шагах от столпившихся женщин. Это был центр всей библиотеки – отдел каталогов. Светло-коричневые, почти желтые деревянные шкафчики с выдвижными ящичками, тщательно пронумерованными и помеченными буквами и указателями, обрамляли прямоугольник коридора, в центре которого стояло четыре стола с коробочками, в которых лежали пачки чистых листочков, предназначенных для записи названия и шифра заказываемой книги.

Наталия протиснулась вперед и увидела сидящую на стуле бледную девушку с совершенно безумными глазами.

– Что случилось? – вопрошала пожилая женщина чрезвычайно интеллигентного вида в коричневом платье. – Милочка, почему вы так закричали?

Девушка подняла голову и посмотрела на один из шкафов.

– Там… – Она с трудом разлепила пересохшие от волнения губы. – Там… пальцы… синие пальцы…

– Да она сумасшедшая, – сказал кто-то.

– В каком шкафу, вы можете показать?

– Да… То есть нет… Вы… вы сами посмотрите… На букву «Т», где русская литература…

Женщина в коричневом платье подошла к каталогу и, увидев слегка выдвинутый ящичек с буквой «Т», взялась за крохотную шарообразную ручку и потянула ее на себя…

Какое-то время она смотрела внутрь ящичка, затем рухнула без чувств.

Мгновенно сориентировавшись, Наталия подбежала и тоже заглянула в ящичек. Но это был не паук. Сбоку от надетых на металлическую спицу картонных коричневатых карточек с шифрами и названиями книг она увидела человеческую руку с посиневшими пальцами… Все карточки были вымазаны в крови, которая, превратившись в темно-красное желе, на одну десятую заполнила ящичек… Милиция, прибывшая спустя полчаса после вызова, обнаружила еще три таких же отрезанных руки. Это были кисти двух женщин: совсем молоденькой и постарше – с кольцами и маникюром… А еще через час в женском туалете в шкафу, где хранились ведра и щетки, обнаружили два женских трупа с отрезанными кистями. По словам библиотекарши абонементного зала, эти тела принадлежали матери и дочери Бартоломей, которых последний раз видели в библиотеке вчера вечером.

Библиотеку тотчас закрыли, посетителей вместе с Олегом выставили за двери, но потом, спохватившись, вернули его, чтобы допросить…

Наталия, оставшаяся на крыльце с пачкой долларовых ксерокопий в руках, дождалась приезда следователя прокуратуры Сергея Сапрыкина и помощника прокурора Арнольда Манджиняна и уже вместе с ними вернулась в библиотеку. И Сапрыкин, и Манджинян были друзьями прокурора города Логинова, с которым Наталия находилась в «гражданском браке» (как любил повторять Игорь) уже больше двух лет. Они с помощью дара Наталии раскрыли уже немало преступлений. То, что она оказалась в библиотеке именно в тот момент, когда там были обнаружены трупы, никого из них не удивило: это случалось довольно часто. Более того, теперь они уж точно могли рассчитывать на ее помощь, а потому она просто должна была присутствовать на месте преступления и «напитываться» информацией до предела.

Ирина Петровна, которая опознала трупы и которая вчера вечером обслуживала мать и дочь Бартоломей, сказала, что они являлись постоянными читателями библиотеки.

– Интеллигентных людей сразу видно. Они всегда хорошо одевались, умели поговорить на литературные темы и обе были начитанны. Мать, Анжелика Валерьевна, любила читать в основном французскую литературу: Бальзака, Золя, Мопассана…

– Кстати, одну ее руку нашли именно в ящике с французской литературой, а вторую – в русской классике, – шепнула Наталия на ухо Сапрыкину.

– … а дочка, Светлана, приходила сюда, как мне кажется, только чтобы набраться самых общих сведений, касающихся русской литературы и экономики… По-моему, в этом году она поступила в какой-то престижный экономический колледж или университет, точно не знаю… Она, в отличие от своей матери, была менее разговорчива, но чувствовалось, что слово матери для нее – закон. Создавалось такое впечатление, что мать поставила перед собой цель – воспитать дочь. Мне нередко приходилось слышать, как она советует ей прочитать, к примеру, Дейла Карнеги, Хемингуэя…

– Какая мешанина… – Арнольд Манджинян посмотрел на нее с недоверием. Они вчетвером: Арнольд, Сапрыкин, Наталия и Ирина Петровна – женщина лет сорока в розовом кашемировом платье и с большими голубыми глазами, сидели в кабинете заведующей библиотекой. – Карнеги и Хемингуэй… А какие книги они выбрали вчера, вы не помните?

– Как же, помню… Анжелика Валерьевна меня вчера вообще удивила. Ее заинтересовала книга Фарна «Жемчуг: натуральный, культивированный и имитации». И еще, сейчас вспомню, – она прикусила губу, – вот, «Золотые и серебряные изделия русских мастеров XVIII–XX веков».