Примостившись на камне возле Майи, я наблюдал за переездами таких бродячих домов. Большинство переползало очень медленно, но бродячий дом моллюска морское ушко прямо-таки пронёсся мимо нас. Морское ушко можно считать чемпионом по скорости среди улиток. Метр в секунду — совсем неплохо! Ведь это пробег на брюхе, да ещё с домом на спине!

Не меньше, чем морское ушко, удивил нас и другой моллюск — морской гребешок. У него дом-раковина из двух створок. Двери дома — створки всегда на запоре. И нигде нет щели, в которую мог бы высунуться хозяин, чтобы потащить на себе дом.

Мы с Майей были уверены, что у морских гребешков дома не бродячие, а лежачие и они не трогаются с места всю жизнь.

И вдруг мы услышали резкий выхлоп. Подпрыгнул и далеко отскочил в сторону один гребешок. За ним заскакали другие. Вот так зрелище! Скакал, хлопая дверями-створками, целый квартал подводных домов!

Я не утерпел и погнался за гребешком-скакуном. Секрет его был прост: хлопая створками, он с силой выбрасывал воду и сам отлетал в противоположную сторону. Наконец гребешок утомился, упал на бок и затих.

Наклонившись, я ожидал, может, опять подскочит? Однако вместо хлопанья створок я услышал позади себя плеск. Майя отчаянно била по воде руками и ластами. С испугу она даже крикнула в дыхательную трубку:

— Гусеница… Огромная!

Всем в нашем классе было известно, что Майя не переносит мокриц и гусениц. Злые языки даже говорили, что Майя потому и записалась в морской кружок, что в море не встретишь мокриц и гусениц. Где ж могла померещиться Майе гусеница?

Тут я заметил, что по песку ползёт голотурия, или, как её называют ещё по-другому, трепанг, морской огурец. Так вот кто показался Майе огромной гусеницей: безобидное иглокожее с длинным, как огурец, телом на ножках-присосках! Китаец обрадовался бы такой находке. В Китае трепанг лакомое блюдо.

Я подплыл к Майе и тихонько похлопал её по плечу:

«Поплыли дальше».

Она затрясла головой:

«Хочу домой».

Странный народ девчонки! Никак их не пойму. Осьминога не испугалась, а от «гусеницы» скисла.

Ну что ж, домой так домой.

…На обратном пути я всё же успел настрелять кое-каких рыб. Неудобно было возвращаться с подводной охоты с пустыми руками.

— Ничего… — снисходительно сказал Славка, осмотрев мои охотничьи трофеи. — Но у Кати и Молчуна побольше.

— Очень рад. А знаешь что, капитан? Не так уж глуп твой лоцман. Когда смотришь под водой на «Моревизор», ну до чего ж он похож на рыбу!..

— А иначе подводная лодка не могла бы плыть так быстро, — откликнулась Майя, снимавшая с себя лягушечьи ласты.

Не могла бы плыть быстро, если бы… Почему мне это раньше не приходило в голову? Вот он где, ключ к разгадке одной из загадок Невидимки!

Невидимка был терпелив. Он не торопил нас с ответом. Но мы понимали сами: сколько же можно ждать?

Мы уже плыли по Охотскому морю. Ребята окрестили его Лососёвым: в нём самые большие уловы нерки, горбуши, чавычи и кеты — рыб из семейства лососёвых.

«Моревизор» часто всплывал на поверхность. Нам хотелось увидать птичий базар — скалу, на которой бок о бок, по всем уступам, сидят тысячи кайр и каждая высиживает своё единственное яйцо.

Но берег не показывался.

Иной раз даже волн не было видно из-за густого тумана. Недаром мы выбрали дымчатый флаг — это хмурое море и в летнюю пору окутано туманом.

Девочки просили, чтобы я изобразил на флаге лосося и скалу птичьего базара. А капитан хотел, чтобы под скалой был нарисован «котиковый пляж».

Есть в Охотском море безлюдный остров, берег которого прямо-таки чёрен от лежащих на нём котиков. Их здесь больше, чем в солнечный день купальщиков на пляже.

Заказов мне дали много. А вот попробуй их выполнить! И я пыхтел над флагом под визг пилы Молчуна. Что делать? Молчун не любил одиночества, да и пилил он не для себя.

Мне не давали покоя сказанные Майей слова о том, что подводная лодка не могла бы плыть быстро, если бы не была похожа на рыбу. Так это или не так?

Я посвятил в свои планы Молчуна, и с тех пор он неутомимо выпиливал из дерева различные фигурки. Иногда мне даже становилось невтерпёж:

— Брось, Валерка, устал, хватит!

Но Молчун весело улыбался и, не отвечая, продолжал пилить.

Тогда я удирал к девочкам. Их можно было застать или в библиотеке, за книгами, или в лаборатории, где они возились с рыбами, добытыми во время подводной охоты.

— Ну, как дела? — спрашивал я. — О чём может рассказать рыбий хвост?

— Погоди, скоро узнаем.