— К нему страшно подойти, — сказал судья. — Видно, с ним жестоко обошлись, раз он так сердится. Однако какой огромный котище.

— Пусть теперь пан берёт его смело, только потом будь осторожен.

Судья Дедемуха приказал своему слуге отнести кота в экипаж, а сам, немного поговорив, распрощался с пани поручицей. Томаш тоже поспешил домой.

Прошло немного времени. По всему повету стали рассказывать странные вещи про перемены в жизни пана судьи. Что с ним стряслось? Надоел всем, всех подозревал, что советуют ему плохое, желают ему зла, хотят погубить его, замышляют какую-то страшную измену. Каждый вечер осматривал он оружие, заряжал ружья и пистолеты, по ночам не спал, будто боялся нападения. Гнев его был беспределен, жестоко наказывал слуг, и часто безо всякой вины; во всём его доме не было живой души, что могла бы быть в безопасности и покое. Лишь кот Варгин, неотлучный друг, сидя возле него, сверкал глазами и постоянным урчанием забавлял пана. Да мало того, взбрело пану судье в голову, будто все имения в Полоцком и Невельском поветах принадлежали когда-то его фамилии. Замучил помещиков, таская их в суд, похвалялся знатностью рода Дедемух, рассказывал, в какой роскоши жили некогда его предки — хорошо пили, славно ели, жили пышно, как настоящие паны.

Однажды в усадьбу пана Дедемухи приехали по какому-то делу несколько чиновников. Не знаю, о чём шла у них беседа, но только говорят, что пан судья был в тот час весел, принял всех любезно. За разговорами да шутками один из гостей посмотрел на сидящего в кресле кота Варгина, и сказал:

— Так это ж тот самый кот, который когда-то жил в доме пана Н. и у пани поручицы, и там будто бы от его урчания завелись в головах осы, бабочки и разные зверьки. Учёные доктора не могли оказать помощь, а Томаш, прошептав какие-то секретные слова, вылечил всех.

Пан судья чуть не лопнул со смеху:

— Ха-ха-ха! Разве можно верить таким бредням?! Уж несколько месяцев этот кот постоянно со мною, а я вполне здоров и ни одно насекомое моей голове не докучает.

— А между тем, пан судья, не кот ли посоветовал вам начать дело об имении ротмистра Ц.? — пошутил другой гость. — Мне сдаётся, что оно закончится ничем, ибо я не вижу в иске пана никаких оснований.

— Этот кот не учился праву, — ответил судья. — Я сам знаю, что делаю.

— Я никогда не видел того Томаша, — сказал другой гость, — а о нём рассказывают удивительные вещи. Нельзя ли позвать его сюда, ведь он живёт где-то неподалёку? Пускай бы пошептал свои чародейские слова, может, и мы бы увидели какие-нибудь чудеса.

— Верно, хотите узнать, — сказал, посмеиваясь, судья, — есть ли у меня в голове какая-нибудь мошкара? Чтоб удовлетворить ваше любопытство, сейчас пошлю за ним, пусть приходит и лечит меня самого, увидим, сумеет ли он обмануть нас своими нашёптываниями.

Когда судья приказал посыльному идти за Томашем, кот фыркнул, спрыгнул с кресла и, сидя под столом, диким и беспокойным урчанием стал показывать свой гнев. Его глаза горели огнём, шерсть на спине и хвосте топорщилась, казалось, будто он увидел перед собой врага.

— Варгин боится Томаша, — сказал один из гостей. — Едва вспомнили о нём, а кот уже места себе не находит.

Судья взял кота на руки, посадил рядом с собой, гладил, чтобы успокоить его гнев, но глаза у кота всё равно горели и топорщилась шерсть на спине и на хвосте.

Небо закрыли облака, а землю покрыл вечерний сумрак. В доме пана судьи горел огонь и не прекращались разговоры и споры о разных судебных делах. Хозяин запальчиво доказывал истинную законность всех своих судебных исков, твердил, что должен обязательно добиться своего, что не пожалеет никаких расходов, чтоб завладеть имениями своих врагов, а их самих пустит по миру.

Внезапно случилось неслыханное диво — все увидели, что кот вдруг вырос до размеров пса и завыл жутким собачьим голосом. Хозяин и гости встревожились и словно окаменели, с перепугу не могли и слова вымолвить.

Отворилась дверь, вошёл Томаш. Кот вскочил с пола и так стремительно сиганул в окно, что выломанная рама упала за стеною, стёкла разлетелись мелкими осколками, а сам он исчез в ночной тьме.

Томаш подошёл к хозяину, и пока тот как безумный смотрел на него, начал произносить чародейные слова. И тут все увидели ещё более страшные вещи — из всех отверстий головы пана судьи вылетали пузыри, наподобие мыльных, и, лопаясь под потолком, превращались в жутких страшилищ. Летали крылатые змейки, огненные дракончики, над головами сновали какие-то чудища, похожие на истлевшие скелеты, из них падали на пол кости и черепа. Все гости, охваченные ужасом, сами были похожи на трупы, восставшие из гробов. Наконец Томаш махнул рукою, все змеи, драконы и скелеты исчезли, а сам он вышел за двери, оставив хозяина и гостей онемевшими от страха.

Через выломанное окно ветер колебал пламя свечей на столах, где-то в дальнем курятнике запел петух, и часы пробили полночь. Хозяин и гости после долгого молчания, наконец, пришли в себя. Они своими глазами видели чудеса, при воспоминании о которых их бросало в дрожь. Теперь поверили они, что врождённая сила Томаша каким-то непостижимым образом заставляет духов повиноваться. Судья Дедемуха, зарыдав, признался, что все его претензии и иски были несправедливыми, и поклялся, что будет стараться жить в согласии и дружбе со всеми соседями и уж больше не станет вводить своих ближних в ненужные расходы.

Томаш много помогал в несчастьях и простым крестьянам. Невозможно даже рассказать обо всём. Жаль только очень, что он покинул нашу сторонку и отправился в дальние края.

— А что за причина, — спросил Зав'aльня, — что он оставил друзей и свой родной край?

— Разные ходили об этом пересуды. Говорят, будто некоторые паны и учёные лекари доказывали всем, что слова — это ветер, который не может ни помочь, ни навредить, что все болезни человека они уже исследовали, изучили, и от любой из них в аптеках продают верные лекарства, что вредоносных котов на свете не бывает, что Томаш, пользуясь людской простотой, всех обманул, показывая чудеса. Наконец дошло до того, что его начали открыто преследовать, поэтому он ушёл и скрылся от своих врагов.