Шрифт:
И, конечно, грустнее, чем с кем-либо, было расставаться с Баулиным и Маринкой.
«Мичурин» известил о своем приходе по радио, и задолго до того, как он показался на горизонте, почти все население острова поднялось на высокий мыс, с нетерпением глядя в море: пароход вез не только долгожданную почту, а и новых жителей, новых соратников по труду.
На этот раз с острова на материк уезжал один я, и следовало поторапливаться со сборами: попусту стоять на внешнем рейде капитан «Мичурина» не станет.
Помогая укладывать чемодан, Маринка наставляла меня в путь-дорогу:
— Если тебя начнет укачивать — поднимайся из кубрика на палубу. Папа всем так советует. Не забудь попросить у штурмана бинокль, я тебе буду махать платочком. Вот этим,— вынула она из кармашка голубой платок.
Много милых, добрых советов дала мне Маринка и напоследок потребовала, чтобы я обязательно разыскал на Большой земле дядю Алешу и напомнил ему про обещание часто-часто писать ей письма.
— Я тоже буду тебе писать,— сказал я.
— Когда уезжают, все так говорят,— вздохнув, совсем по-взрослому сказала Маринка.
Как тут не смутиться...
— Я обязательно буду писать,— повторил я.
Пришел Баулин.
— Неужто не слышали, как «Мичурин» гудел? — спросил он с порога.— Впрочем, свежак сегодня норд-остовый, могли и не слышать.
Я заторопился, начал запирать чемодан.
— Отставить! — шутливо приказал Баулин.— Не опоздаете. Успеем еще и чайком побаловаться.
Оказалось, что «Мичурин» привез пограничникам «крылатого помощника», как выразился Баулин,— вертолет. Сейчас вертолет перегружали на внешнем рейде на один из сторожевиков.
— Пляши, дочка, тебе письмо! — улыбаясь, Баулин достал из кармана конверт.
— От дяди Алеши? — запрыгала Маринка.
— От него от самого.
Маринка принялась читать письмо.
— Дядя Алеша и сказку прислал! — воскликнула она радостно.—Хотите, я прочитаю вам вслух?
— Хотим!
— «Про реку Ангару, про Падун-порог, про чайку и моряка-пограничника»,— медленно, с выражением прочитала Маринка заглавие. И также с выражением продолжала:
— «Жил-был на свете моряк-пограничник, по прозванию Алексей. Служил он на далеком острове и плавал в Тихом океане на красавце — сторожевом корабле «Вихрь».
Год служит Алексей, два служит, четвертый к концу подходит. Пришел срок ехать домой.
Распрощался Алексей с «Вихрем», поплыл на большом корабле на Большую землю. Приплыл, а дальше поехал поездом. Глядит из вагона и не насмотрится: до чего же хороша советская земля, до чего же она красивая! За окошком то поле, то лес дремучий, то села, то города с высокими домами, с заводами и фабриками. На каждой станции поезд встречают девушки и парни, как увидят Алексея-пограничника, к себе зовут: «Оставайся у нас, работать вместе с нами будешь, песни петь».— «Не могу остаться! — отвечает Алексей.— Я еду на Смоленщину, ребят хочу в школе учить». Дальше бежит поезд, стучит колесами: «Скоро и твой дом, скоро и твой дом!..» И тут вдруг влетела э окошко чайка, села Алексею на плечо, зашептала человеческим голосом: «Здравствуй, Алеша-пограничник! Все мне про тебя ведомо, все думки твои мне известны: тоскует твое сердце по большой работе. Оставайся в нашем краю».— «Я бы остался,— отвечает чайке Алеша-пограничник,— да моря нет в вашем краю. Как сама ты сюда, бедная, залетела?» Рассмеялась чайка: «Есть у нас в краю Байкал-море и его дочка, красавица река Ангара. На той реке большой порог-камень лежит, Падуном называется. Истерзал Падун грудь красавицы Ангары, днем и ночью плачет Ангара. Услышали советские люди ее плач, решили: «Избавим красавицу от вечной тяжкой боли! Поставим поперек Ангары плотину, поднимется вода и затопит злой Падун-порог. Разольется Ангара во все стороны новым морем, вздохнет свободно всей грудью. Ангаре — счастье и нам, людям,— польза; поплывут по новому морю корабли». «Неужели, — спрашивает чайка Алексея-пограничника,— не хочешь ты помочь людям спасти красавицу Ангару от злого Падуна?» Взмахнула крыльями и улетела в окошко.
Задумался Алексей-пограничник. А тут — новая станция. «Город Иркутск! — кричат в окошко парни и девушки.— Пересадка на Падун-порог. Выходите, у кого руки крепкие, совесть чистая!»
Решил Алексей-пограничник и сошел с поезда выручать Ангару! Тут и сказке конец».
А вот текст письма, которое прислал Алексей Баулину:
«Здравия желаю, товарищ капитан третьего-ранга! Не сердитесь, что я так долго вам не писал. До материка мы добрались без особых приключений. Правда, в Охотском море попали в хороший шторм, баллов на девять. Капитан объявил аврал по закреплению груза на верхней палубе. Мы, бывшие пограничники, работали как положено. Особенно старался Милешкин.
Вот я написал «бывшие пограничники» и даже сам не поверил: неужели я — «бывший»? Нет, Николай Иванович, никогда я не буду «бывшим». Всегда и везде, пока жив, буду пограничником.
Теперь хочу написать Вам о самом главном.
В Николаевске, в порту, мы встретили демобилизованных солдат и сержантов из Таманской дивизии. Они ждали «Дальстрой». Начались взаимные расспросы: «Куда едете?» Оказывается, таманцы — их двести человек! — сговорились еще с полгода назад поехать по призыву партии на Дальний Восток. И вот с комсомольскими путевками они спешат на Южный Сахалин строить дороги и шахты.
В Хабаровске на вокзале играл оркестр, было полно народу, со знаменами, с плакатами. Встречали только что прибывший скорый поезд. (Между прочим, среди ребят и девчат Петро Левчук встретил знакомых из своей Одессы.)
В Чите нам повстречался новый поезд с запада, тоже с комсомольцами. И опять демобилизованные — матросы и старшины из Севастополя. Спрашивают: «Куда загребаете?» — «По домам», отвечаем. «А мы всей боевой частью взяли курс на якутские алмазные россыпи».
Тут у нас такое началось! «Запад на восток подался, а восток катит на запад — непорядок! — кричит Левчук.— Встречные перевозки!» — «Рак пятится назад, а щука тянет в воду!» — попробовал было Милешкин пошутить. Его прямо заклевали.