Из выпускной характеристики мичмана В. А. Парамоненко: «Дисциплинированный и исполнительный военнослужащий. Учится на «хорошо» и «отлично». Развито чувство ответственности за порученное дело. По характеру спокоен, сдержан. На замечания реагирует правильно и делает необходимые выводы. Свою специальность освоил хорошо».

То, что мичман Парамоненко был прекрасным специалистом, мне в Видяеве говорили многие. В этом убедились и спасатели, когда установили, что гидроакустическая станция МГ-30, находившаяся в ведении Вити Парамоненко, даже после гибели корабля продолжает работать в автоматическом режиме, давая посылки, по которым спускаемые аппараты смогли быстро обнаружить затонувший атомоход. Свой долг перед Родиной и товарищами Витя Парамоненко исполнил до конца.

В каждом экипаже всегда есть человек, который является настоящей душой коллектива. На «Курске» таковым был кок-инструктор корабля старший мичман Анатолий Николаевич Беляев. Самый старший по возрасту в экипаже, он годился большинству офицеров, мичманов и матросов в отцы. А потому и звали его уважительно-почтительно — «дядя Толя».

Кого бы в Видяеве я ни распрашивал о Беляеве, все в ответ сразу же начинали улыбаться:

—Ну, дядя Толя — это был душа человек, второго такого уже не будет! Прошел бессчетное количество боевых. Очень добрый и безотказный. Где какая гулянка — он с аккардеоном всегда там!

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Сергея Ежова: «Толя Беляев был уникальный и удивительный человек. Вместе с Беляевым я проплавал несколько лет. Всегда у него все были сыты и еще излишки оставались. Всегда вся посуда получена, все, что надо, списано. Очень был заботливый человек. Молодых матросов как-то прислали вечером уже после ужина, он их без всяких напоминаний и указаний забрал, отвел на корабль, накормил, помыл в бане и спать уложил. К матросам и молодым офицерам относился с какой-то отцовской заботливостью. У самого ведь трое сыновей было! Толе было уже сорок шесть, но квартирой на Большой земле он так и не обзавелся, и Лячин помог ему продлить контракт, чтобы затем он мог получить квартиру в подшефном Курске. Готовил он — это что-то! Лучшего кока я не встречал за всю свою службу».

Старший мичман Беляев умел, казалось, все: играл на разных музыкальных инструментах, прекрасно готовил и вообще был мастером на все руки.

Один из офицеров 7-й дивизии рассказал мне об услышанном им однажды диалоге между командиром «Курска» и ко ко м-инструктор ом.

Лячин: Толя, не слишком ли ты большие порции даешь?

Беляев: Даю, товарищ командир, все, что надо!

Листая личное дело старшего мичмана Беляева, я думал о том, что вся жизнь Анатолия Николаевича была постоянным поиск себя и своего призвания. Так обычно случается лишь у творчески одаренных личностей.

Родом из Рязанской области, Анатолий Беляев после восьмилетки поступает в областное культпросветучилище. Затем учеба в Институте культуры и работа в Рязанском методическом центре художественной самодеятельности. После срочной службы в армии он остается на сверхсрочную, становится мичманом. Поочередно служит начальником клуба береговой базы и старшиной команды трюмных на лодке, старшиной рулевых-сигнальщиков и техником группы автоматики, техником группы старта и, наконец, коком-инструктором.

Из служебной характеристики: «Исключительно трудолюбие, честен и прямолинеен. По характеру вспыльчив, но быстро отходчив. Материальную часть освоил в совершенстве. Б коллективе пользуется особым авторитетом. Способен увлечь за собой товарищей. Умеет работать с подчиненным личным составом. Б сложной обстановке быстро ориентируется и не теряет работоспособности».

Начальник Управления воспитательной работы Северного флота контрадмирал Дьяконов рассказывал мне, что Беляев всегда собирал вокруг себя увлеченных людей. Он руководил местным гарнизонным ансамблем и хором, вел всевозможные кружки и занимался с детьми.

—Он был не только сверходаренным человеком, но и человеком, который всегда старался отдать свой талант на благо людям, — говорит Александр Иванович Дьяконов.

Слушая рассказы о старшем мичмане Беляеве, я невольно поймал себя на мысли, что он точь-в-точь классический кок, столь часто обыгрываемый флотскими танцевальными ансамблями, кок, который и обед приготовит, и станцует, и споет, кок, вокруг которого крутится вся жизнь команды.

У старшего мичмана Беляева осталось два сына: Андрей и Дмитрий. Еще один, самый старший сын от первого брака, Кирилл, приехал в Видяево, чтобы отдать долг памяти отца. Я застал его стоящим на пороге Дома офицеров. Отворачиваясь от проходивших мимо людей, он плакал.

—Я только сейчас узнал, каким замечательным человеком был мой отец, — сказал он, когда мы познакомились.

— Ко мне подходили совершенно незнакомые люди и рассказывали о папе только самое лучшее. Как мало я о нем знал! Я бы все отдал, только бы увидеть его живым и здоровым!

Ни для кого не секрет, что в заполярных гарнизонах практически нет мест, где офицеры и мичмана могли бы отдохнуть в нечастые свободные дни. А потому отдых себе моряки там организуют сами. Самый традиционный и распространенный из них — это шашлыки в сопках. К ним готовятся загодя по четко разработанному плану: одна семья покупает мясо, вторая его замачивает, третья берет посуду, четвертая отвечает за спиртное. На шашлыки ходят большими компаниями и даже целыми экипажами, с женами и детьми. В экипаже «Курска» семейные шашлыки были всегда в особом почете. И неизменным организатором и вдохновителем этого действа был старший мичман Беляев. К кому бы из жен членов экипажа я ни заходил, все обязательно показывали мне фотографии, запечатлевшие шашлычные празднества. И почти всегда в центре снимка — Анатолий Николаевич. Вот он «колдует» над мангалом, вот он с гитарой, вот с аккардеоном, вот даже с портативной клавишной установкой. Мудрый и компанейский, он любил устраивать этим, как он говорил, мальчишкам и девчонкам маленькие праздники. Он пел им песни, а они веселились, танцевали и дурачились. Как знать, может, где-то в глубине души он чувствовал, что ни у тех ни у других ничего этого скоро уже не будет больше никогда.