Так прошла ночь. С наступлением рассвета ничего не изменилось, и было принято решение остаться на дневку в надежде, что буран стихнет. А двигаться вслепую – значит, подвергать себя определенному риску, но и сидеть без движения вперед также было не совсем желательно. Но решение было принято, и мы остались. Весь день, как и прошедшую ночь, мы бились за сохранение тепла, благо пищи для костра было сколько угодно, но добыть дрова было довольно сложно. У костра располагались по три человека с одной стороны. Длину костра держали около двух-трех метров. Вторая ночь также не принесла изменений, и рассвет мы встретили в бушующем море снега. Посовещавшись, приняли решение идти, так как сидеть и уменьшать запас продуктов без движения вперед было слишком расточительно.

Данила Макарович подробно проконсультировал нас, обратив внимание на то, что двигаться нужно будет как можно плотней, никакого разрыва между идущими, иначе растеряемся и погибнем. Кто-то спросил Молокова, не заблудимся ли мы, не провалимся ли куда-нибудь в пропасть. Данила Макарович сказал, что все будет зависеть от нас самих, что если будем соблюдать то, что нужно в таких условиях, то пройдем, а ветер поможет, и за перевалом будет спокойней.

И вот мы в пути. Молоков впереди, а замыкал колонну Иван Бушуев. Наш самый лучший ходок на лыжах Павел Унучаков все время шел за Молоковым. И хотя на всем пути перевала снег был очень плотный, что позволяло идти, не затрачивая особых усилий на прокладку лыжни, Павел временами выходил вперед и подменял Молокова под его строгим контролем. Данила Макарович внимательно следил за направлением движения.

Вспоминая сейчас этот тяжелейший день перехода, диву даешься, как мог Молоков, каким чутьем вести наш отряд в нужном направлении с ювелирной точностью. Ни компаса, никаких видимых предметов – кругом сплошная пелена из бушующего снега. Шли лыжи в лыжи. Пелена была настолько плотной, что третьего от себя человека было уже не видно. Особенно сильный буран был на вершине перевала. Страшной силы ветер чередовался с бешеными порывами, в буквальном смысле толкал нас вперед и чувствительно помогал идти. И здесь мы, в частности я, поняли, почему Молоков говорил, что ветер поможет. Если говорить откровенно, то было немного жутковато. И если где-то существовал кошмар, так это именно здесь.

Верхнюю точку перевала мы не заметили, так как в такой обстановке это было невозможно, поэтому первые метры пологого спуска остались позади прежде, чем мы почувствовали, что движемся вниз. Ветер заметно становился тише, видимость улучшилась, и вскоре мы увидели далеко внизу черную полосу тайги. Это уже были Саяны. Выйдя из зоны бурана и ветра, Молоков остановил движение отряда, внимательно осмотрелся и объявил, что перевал миновали, что вышли точно куда надо. После молчаливого движения в течение нескольких часов и нервного напряжения все оживились и громко наперебой заговорили. После короткого отдыха ходко двинулись вниз.

Широкая долина Ерината в верховьях довольно круто уходила вниз и по мере спуска все глубже и глубже зарывалась в горы, образуя глубокое ущелье с крутыми скалистыми склонами. Наши лыжи, подбитые камусом, легко скользили по довольно крутому, с ровной поверхностью глубокого снега склону, и расстояние до леса мы покрыли довольно быстро. Один из сложнейших участков нашего маршрута, перевал через Абаканский хребет, был пройден. Это было серьезное испытание, которое мы преодолели в суровых погодных условиях без каких-либо серьезных неприятностей.

На ночлег остановились на небольшой ровной площадке в густом кедраче. Здесь было спокойно и тихо, но вершины гор, как и весь хребет, были окутаны тучами, и там по-прежнему свирепствовал хозяин этих мест – ветер. К наступлению темноты все было готово к ночлегу, и, наконец, мы смогли утолить голод и отдохнуть. Несмотря на то, что все, связанное с перевалом и бурей в горах, осталось позади, все мы прекрасно понимали, что впереди нас ждут серьезные трудности и опасности, связанные с проходом по долине Ерината. Перед нами был самый сложный участок нашего маршрута, который никто не проходил, и что он таит в себе, можно было только догадываться.

Вечером у костра подробно оговорили многое, на что надо было обращать внимание. Все мы знали, что долины горных рек такого типа, как Еринат в среднем течении, как правило, либо труднопроходимы, либо вообще непроходимы, и мы могли зайти так, что выбраться будет непросто. Одна из серьезнейших опасностей, чего надо было постоянно опасаться, находясь на дне узкой долины, – это снежные лавины. Зима заканчивалась, и начинался период схода снежных лавин.

Ночью небосвод начал очищаться от облачности, появились звезды, и наступило полное спокойствие, но было довольно тепло. С наступлением рассвета двинулись в путь, теперь уже по самому дну долины. Толстый слой снега покрывал камни, упавшие деревья, что значительно помогало двигаться и переходить с одного берега на другой в зависимости от прижима скал. Сама по себе река Еринат здесь была небольшой, шириной не более 4–6 метров. Клокочущая между камней вода во многих местах была видна, поэтому двигаться приходилось крайне осторожно.

Вскоре мы увидели на снегу свежие следы нескольких рысей. Табунок из пяти рысей, как мы определили позднее, прошел ночью вниз по долине. Шли они с характерной для рысей тактикой движения – гуськом, след в след. Для нас это не показалось чем-то необычным, однако Молоков оживился и, рассматривая следы, сказал, что ведет табунок старая, очень крупная рысь, и теперь рыси будут для нас как бы путеводителем. Нам это было не совсем понятно, и Молоков пояснил, что рыси совершают переход в верховье Абакана, где снежный покров значительно меньше, чем в соседних урочищах, и там более кормные места. Туда они и направляются, и, если рыси пройдут, значит, и мы должны пройти.