В социальных механизмах участвуют люди-винтики, люди-гайки, люди-рычаги и люди-прокладки. И все-таки стандарты поведения и образцы мышления, которые общество предлагает «всем законопослушным гражданам», когда-то создавались людьми, вылезшими из клетки стереотипов и все устроившими по-своему. Если бы не существовало тех самых «моральных Гудини», мы бы не то что из каменного века — мы бы из одноклеточной формы жизни не выросли. Такие люди либо «принципиально беспринципны», либо создают собственные принципы, не чета прежним. По крайней мере самовыражение этой человеческой породе удается на славу. Хотя личная жизнь — не всегда.

И все-таки роль «Гудини» в развитии мировой цивилизации трудно переоценить. Они — двигатель прогресса, притом, что не всегда прогресс движется в ту сторону, в которую тычут указующим перстом «разрушители принципов». Оно и не удивительно: вечно их «персты» тычут вразнобой, а куда — не уследишь. И в какую степь ломанет масса, определяет не лидер, и даже, в конечном итоге, не авангард, а арьергард или вообще обоз с маркитантками. Но от авангарда все равно польза есть. Попробую показать эту систему в действии.

Начнем с распространенного заблуждения: якобы тот, кто идею родил, тот ее и раскручивает. Неправда ваша. Законные родители идеи — оригиналы и новаторы — не бывают лидерами. Их положение куда скромнее — это чаще всего аутсайдеры. Они предлагают обществу нечто невиданное — свои интеллектуальные находки, философские взгляды, ученые труды, ноу-хау. И руководят чаще всего только собой, и то не всегда. Чтобы «охватить» идеей массы, требуются лидеры и пророки. Вот они-то и используют мысль, рожденную интеллектуалом-аутсайдером, на благо страны или целого мира, а больше всего на благо себя: создают группы, сообщества, секты и клубы по интересам. Здесь формируется авангард — из последователей, сторонников, поклонников и эпигонов. Авангард направляется туда, куда Макар телят не гонял. А масса реагирует, если идея окажется своевременной — то есть, если большинство представителей общества уже достало существующее положение дел. Тут вспыхнувшая энтузиазмом масса примыкает к авангарду, напирает сзади и наконец подминает под себя и первопроходцев, и пророков. Может и насмерть затоптать, чтобы впоследствии поставить памятник особо выдающимся и проводить ежегодные фестивали имени задавленных во имя светлого будущего.

Последователей, как видите, ждет жалкая участь, еще хуже, чем судьба лидеров-пророков. И сказок о них не расскажут, и песен о них не споют. Эпигоны — либо рабочая сила для продвижения чужих принципов, когда те входят в моду и становятся актуальными; либо жертвы «кризисной эпохи», когда общество вырастает из «детских штанишек» и с поспешностью перелезает в новые, подростковые.

Еще забавнее выглядит не период подъема, а период заката идеи. Мода проходит, и люди, верные устаревшим принципам, донельзя обуживают свои возможности. Они заранее ставят себе «нерушимые преграды»: коммерцией заниматься недостойно, Запад развращает российскую духовность, СПИД поражает только безнравственных личностей, береги честь смолоду и до брачной ночи, высокие блондинки поголовно дуры ногастые… Да мало ли какие глупости приходят в голову, и так не слишком заполненную мозгами? Когда свое мнение отсутствует, легко запасть на слоган — четкую, нехитрую формулу, в которой от перемены слагаемых сумма не меняется. Но в то же время сама мысль, что окружающий мир устроен сложнее, чем четыре действия арифметики, почему-то в черепную коробку не помещается. А ведь достаточно спросить себя не «Сколько будет дважды два?», а «Дважды два чего? Две женщины и двое мужчин? Две барабанные палочки и две губных гармошки? Две бутылки водки и два сантехника-абстинента?» — и сразу станет ясно: вселенная — не настолько абстрактная субстанция, чтобы ее можно было уложить в единую систему принципов. Точные науки, кстати, того же мнения.

Но наука оттого и развивается непрерывно, что имеет один принцип: во всем сомневаться и все проверять. А безоговорочное следование стереотипам закрепляет в мозгу «абстрактно-механическую» манеру поведения и мышления. Кажется: подставить данные в формулу — и готов прогноз. Можно смело решать задачу и совсем не учитывать разные мелкие детали. Именно такой образ жизни — отсекающий мелкие детали — чреват крупными неприятностями, вернее, крушениями. Человек сам ведет себя к неизбежной катастрофе. Он уже не может адаптироваться к новому. Притом еще создание мира показало: все старое дает дорогу новому, самоуничтожаясь и исчезая практически без следа. То же происходит и с живыми людьми, которые не смогли найти для себя «экологической ниши» в «бравом новом мире». Уж очень он бравый, агрессивный, непочтительный. Ситуация конфликта старого с новым обостряется донельзя, когда в стране наступает кризис — культурный, политический, экономический. Но в первую очередь — социальный. Потому что общественная структура меняет не только методы работы — что-что, а приемчики вроде протекционизма, бюрократизма, шантажа, конкуренции и т. п. сохранятся в первозданном виде — итак, общественное переустройство касается главным образом основ. То есть стереотипов, системы ценностей, моральных норм. И то, что казалось незыблемым дворцом, чудесным образом превращается в зыбкую трясину. Всемирный потоп, ей-Богу.

Это и есть момент, когда человек теряет привычные ориентиры, мужество, чувство реальности происходящего. В тщетных попытках спасти себя и свое достояние он мечется от одной группы-секты-клуба к другой, старается понять, с кем безопаснее. И нередко выбирает, руководствуясь не сознанием, а подсознанием. Словом, включается инстинкт самосохранения, основанный на мазохизме. «Большой Папа», могучий защитник, наделенный безграничной властью, кажется оптимальным вариантом. Все представляется простым и удобным: вот список правил, которые вбивает в твою опустевшую от ужаса башку лидер горластый. Главное, чтобы покровитель убогих мимикой и риторикой владел. И выглядел убедительно: вот такая харизма, в три дня не расцелуешь.

Но когда мы «передоверяем» свою жизнь кому-то авторитетному, высокопоставленному, почтенному и достойному — это хуже всего для наших личных интересов. Особенно опасны лидеры иррациональные, якобы связанные с астралом, узревшие божественный лик и услышавшие внутренний голос. Они харизматичны до чрезвычайности, поскольку не знают сомнений, не поддаются колебаниями и не видят реалий. Их и упрекнуть не в чем, кроме общечеловеческих слабостей: люди — существа нервные, а времена сейчас переменчивые, интересные. Знаете, есть такое китайское проклятье: «Чтоб ты жил в интересное время!» Верный и зловещий взгляд: тогда крыша упорхнуть может даже у самого, казалось бы, стойкого индивида. И вы окажетесь в заложниках у сумасшедшего или просто растерянного человека, плохо осознающего действительность.

Маша Соколова страстно стремилась к совершенству. Для достижения идеала требовались чистота помыслов, хорошее образование, удачное замужество и семья, а также взращивание в себе христианских добродетелей (Маша выросла в религиозной семье). Маша добросовестно посещала церковь, истово молилась и неуклонно выполняла наставления своего духовника. Мир казался простым и ясным. Она окончила институт, получила работу, о которой мечтала, а в довершение полного набора удачи — влюбилась в сослуживца Васю. Любовь оказалась взаимной, молодые люди были на седьмом небе от счастья. Дело шло к свадьбе. Родители с обоих сторон были «за». И Маша отправилась к своему духовнику просить благословения на свадьбу с Васей.