А в Ладлоу тем временем жизнь шла своим чередом и, надо сказать, доставляла мне удовольствие – я впервые почувствовала вкус власти, и мне это нравилось.

Но скоро вновь пришлось убедиться, что счастливые дни мимолетны.

Ко мне зашла графиня и сообщила новость, от которой я пришла в ужас.

Какая все-таки удивительная женщина – графиня Солсбери, думала я, ради меня она готова на все, несмотря на то, что ее собственное положение при дворе весьма непрочно.

Графиня знала об отношении короля к Плантагенетам и должна была взвешивать каждое слово, обдумывать каждый шаг, но она была не робкого десятка и всегда делала только то, что считала справедливым, даже если это грозило опасностью. И вот сейчас она снова пошла на риск ради того, чтобы предупредить меня и смягчить удар.

– Вы, конечно, знаете, принцесса, – начала она издалека, – что вопрос о вашем замужестве имеет для вашего отца принципиальное значение. Иначе и быть не может, учитывая ваше высокое положение.

– Знаю, – ответила я, – но какой толк во всех этих помолвках, которые все равно никто всерьез не воспринимает?

– Они имеют значение в тот момент, когда обе стороны подписывают соглашение.

– Если это соглашение остается в силе, – с горечью заметила я.

Она нежно обняла меня, что позволяла себе, только когда мы бывали одни.

– Дорогая моя девочка, у вас с императором слишком большая разница в возрасте. Если бы вы могли тогда пожениться…

– Я рада, что этого не произошло. Если он не смог сохранить верность…не сдержал обещание… лучше уж так, чем…

Она еще теснее прижала меня к себе.

– У вас будет еще много предложений, – мягко проговорила она.

– Я не буду рассматривать их всерьез.

– Что ж, вы еще не достигли возраста, когда вступают в брак. Пройдет год-два, прежде чем можно будет говорить о свадьбе.

– Графиня, вы намерены мне что-то сказать?

– Да. Но вы не должны относиться к этому серьезно. Это – всего лишь дипломатический жест, не более.

– Говорите, кто!

– Король Франции.

Я подумала, что ослышалась. Враг моего отца! О нем говорили как о самом гнусном, самом коварном человеке во всей Европе. Нет, не может быть!

– Но мы же в состоянии войны…

– Это уже в прошлом. Сейчас между нашими странами снова дружеские отношения, и мы снова объединились против императора.

– Нет, не может быть! – воскликнула я.

– Не расстраивайтесь, принцесса. Помолвка все равно ничем не кончится. Я просто хотела, чтобы неприятное известие не застало вас врасплох. Но волноваться, поверьте, не стоит. Это – чистая формальность.

– Но я была уверена, что он в плену у императора…

– Они заключили Мадридское соглашение, согласно которому Франциск освобожден, но на очень жестких условиях. Ему придется отдать императору значительные территории, кажется, Милан, Неаполь, Бургундию и что-то еще. Кроме того, он послал в Мадрид двух своих сыновей в качестве заложников.

– И он согласился?!

– Они уже там.

– Но они же дети! Как можно?

– Франциску было необходимо вернуться на родину. Все очень и очень непросто.

– И за такого человека отец хочет выдать меня замуж!

– Сомневаюсь, что ваш отец действительно этого хотел, – со вздохом сказала графиня. – Полагаю, ему важно было дать понять императору, что тот не столь всемогущ, как думает. Против него уже объединяются несколько стран.

– Как же это все омерзительно!

– Ничего не поделаешь. Так управляют государствами.

– Я никогда не буду править такими методами.

Графиня ласково улыбнулась.

– Уверена, вы будете править мудро и справедливо. Ну а сейчас надо просто хладнокровно воспринять это известие. Готова поклясться, что помолвка не будет иметь продолжения. Есть еще один момент во всей этой истории – по условиям Мадридского соглашения Франциск должен жениться на сестре Карла – Элеоноре. Он связан по рукам и ногам, так как отдал сыновей в заложники.

– А сколько лет французскому королю?

– Скоро – тридцать два.

При этом графиня не упомянула о том, что было широко известно, – большая часть его жизни прошла в излишествах и распутстве, поэтому он выглядел много старше своих лет. А попав в тюрьму, заболел и чуть не умер, но его выходила Маргерит, родная сестра, специально приехавшая в Мадрид ухаживать за братом.

Я с содроганием думала о Франциске, представляя его чудовищем, порождением сатаны. Говорили, что похоть его была ненасытна – он не пропускал ни одной юбки. Неужели и вправду отец решил бросить ему меня на съедение?