Оскорбление, нанесенное Катарине, не осталось незамеченным. Она же не только глубоко переживала обиду, но и ощутила смертельный холодок.

Враги тут же навострили уши – не намечается ли старый, испытанный прием устранения бесплодной жены? Правда, один сын у короля все-таки был, но не такой, какого ему бы хотелось, – слишком уж нежный и болезненный. Две дочери – не в счет.

Гардинер, как цепной пес, ждал своего часа. Он подозревал Катарину в симпатиях к возрожденцам, и ему нужен был только повод, чтобы сорваться с цепи.

Объектом его коварных замыслов была не только королева. Достаточно вспомнить Уолси, павшего из-за Анны Болейн, и Кромвеля, поплатившегося за свою инициативу женить короля на Анне Клевской. Сейчас Катарина могла бы потянуть за собой Кранмера.

Не успел Гольбейн закончить семейный портрет, как несколько слуг и придворных из свиты королевы были арестованы и брошены в Тауэр.

Катарина жила в страхе, но судьба пощадила ее – у короля вновь открылась язва, а никто лучше королевы не мог делать перевязки. Своими нежными пальцами она подлечила рану, королю стало лучше, и он обрушился на тех, кто посмел плести козни против его жены.

Он потребовал объяснений – почему люди из ее свиты оказались в Тауэре. Ему ответили, что у арестованных была найдена запрещенная литература и свидетели слышали из их уст крамольные речи. Его Величество заметил, что не может быть и речи о том, чтобы хоть тень подозрения коснулась Ее Величества, а также ее окружения. Его хотели ввести в заблуждение, громогласно заявил он. Он обругал всех причастных к этому делу последними идиотами, а самым тупоумным назвал Гардинера. Тот пытался оправдываться, ссылаясь на излишнее рвение своих подчиненных, верой и правдой служивших королю, но его не стали слушать и с позором выгнали прочь со двора.

На этот раз Катарине повезло, подумала я. Она отдавала себе отчет в том, что король пока нуждается в ее помощи, но ему не давала покоя мысль о сыне, а при дворе было несколько молоденьких, прелестных дам.

Ухудшились отношения Англии с соседями: Шотландия и всегда-то причиняла одни неприятности, а сейчас грозила войной, Франция стала врагом номер один…

На север был послан Норфолк, и в битве при Солуэй Мосс его войска разгромили шотландцев, король Джеймс V был убит. Королевой Шотландии стала его малолетняя дочь Мария.

Отец хотел избежать войны с Шотландией с помощью брака Эдуарда и Марии Шотландской. Он предложил северным соседям прислать маленькую Марию в Англию, чтобы она воспитывалась при дворе английского короля, но шотландцы ответили отказом.

Таким образом, мы оказались в состоянии войны с Францией и Шотландией.

В Шотландию была послана одна армия во главе с Эдуардом Сеймуром, во Францию – другая, во главе с его братом Томасом. Затем отец решил сам принять участие во французской кампании, будучи уверен в скорой победе при поддержке императора. Необходимо было оставить регента, и, как в свое время на мою мать, эту миссию возложили на Катарину. В помощь ей отец назначил Кранмера.

Перед отъездом в Кале отец поручил ей не только управлять страной, но и заботиться об Эдуарде. Последнее было самым трудным. Принц был болезненным ребенком. За ним с материнской заботой ухаживала госпожа Пенн, но помимо нее огромный штат придворных всегда был начеку, панически боясь, как бы чего не случилось с единственным наследником престола.

Прощаясь с семьей перед отъездом, отец наказывал Катарине, чтобы она особо заботилась об Эдуарде, ибо, похоже, Господу не угодно даровать ему еще сыновей. В его голосе прозвучал упрек, если не угроза.

Бедная Катарина! При этих словах она, должно быть, внутренне содрогнулась. Она так не хотела выходить замуж за короля! Для нее корона была тяжким бременем, но она несла его мужественно, стараясь не обнаруживать своих истинных чувств.

Если бы не ее явная склонность к реформаторству, мы могли бы стать более близкими друзьями. Но у меня была своя заветная цель – вернуть Англию в лоно римско-католической церкви. Мне уже скоро тридцать, рассуждала я, мое право на престол определено – вслед за Эдуардом. Ему же, судя по всему, не суждено долго прожить на этом свете. И у короля мало шансов иметь еще одного сына, как бы он того ни хотел…

Я подозревала, что Катарина посвящает Эдуарда в тонкости нового религиозного учения и что он верит ей, потому что любит ее, как родную мать. Все дети были без ума от доброй и образованной королевы. При мне религиозные темы почти не затрагивались – Катарина знала, что я, подобно своей матери, была убежденной католичкой. В глубине души она подозревала, что я не признаю отца Главой церкви, но и этой опасной темы мы не касались.

Мои попытки выведать у Елизаветы, далеко ли они зашли в изучении протестантства, ни к чему не привели, – Елизавета относилась к религии поверхностно, как и большинство людей, особенно – в высших слоях общества, – для нее та вера была хороша, которая соответствовала ее жизненному благополучию.