Замерев на пороге, несколько мгновений я смотрела на эту картину, а потом развернулась, и, не оглядываясь, двинулась прочь.

Похоже, увлеченные своим делом двое так меня и не заметили.

Толком не соображая, что делаю, я вышла из пещеры и позвонила в службу такси. Наверное, оператор приняла меня за сумасшедшую, ведь я совсем недавно отпустила машину. Однако спорить со мной она не стала и объявила, что такси скоро будет на месте. Эти пятнадцать минут я простояла на одном месте, не в состоянии ни о чем думать. В голове мелькали обрывки мыслей, но они никак не складывались во что-то внятное.

Такси подъехало и остановилось недалеко от меня, и я автоматически направилась к нему. Однако не успела я сесть в машину, как из-за поворота показался еще один автомобиль. Сегодня в окрестностях горы необычно многолюдно. Впрочем, почти сразу я узнала мужчину, сидящего за рулем — это был ближайший помощник Шемитта. Но я не стала ждать, пока он выйдет и поздоровается, а торопливо села в такси. По счастью, довольно широкая площадка позволяла разминуться двум автомобилям, и мы поехали в Альвхейм.

Откровенно говоря, дороги обратно я почти не помню. Не помню также, как оказалась в квартире. Помню лишь, как перепуганно засуетился домовой, и как он заботливо вел меня к постели и укутывал одеялом. Однако сон не шел. Я просто не могла поверить и осознать то, свидетельницей чего стала сегодня.

Я горько усмехнулась. Привычка выражаться обтекаемо не подвела меня и сейчас. "То, свидетельницей чего я стала"! Нужно называть вещи своими словами. Я застала Шемитта с другой женщиной. И это следует принять как данность, пусть и горькую.

Боги, как дико! Как просто, банально и пошло… Почему-то никто до последнего не верит, что это может случиться и с ним. Я чувствовала себя как герой бородатых анекдотов про мужа, неожиданно вернувшегося из командировки. И от нелепости ситуации хотелось кричать.

Я так и лежала, глядя в потолок совершенно сухими глазами. Слез не было — ни злых, ни истеричных, ни обиженных. Я просто молча смотрела, а перед глазами вместо гладкой белой поверхности вновь и вновь вставала увиденная сцена.

По сути, Шемитт не лгал мне. Он не клялся мне в любви, и не обещал мне верности до гроба. Он никогда особенно и не скрывал, что я для него — добыча, объект охоты. Почему же мне тогда так больно?

Мне очень хотелось разбить что-нибудь вдребезги, на мелкие кусочки, или хотя бы разрыдаться. Было очень горько и противно. И унизительно. Быть может, я заигралась, но вся эта история неожиданно стала для меня не просто приятным времяпрепровождением. Чем-то Шемитт умудрился задеть меня за живое. И сейчас это живое билось болью в висках и пыталось прорваться наружу потоком слез. Нет, я не стану плакать. И не стану пытаться простить и забыть. Прощать мне нечего, всему виной разве что мои собственные иллюзии, а забыть не получится, по крайней мере, сразу.

Умница Нат, мой бесценный домовой, прекрасно понял, в каком состоянии я находилась. Подозреваю, что он отключил телефоны и дверной звонок, чтобы меня никто не беспокоил. По крайней мере, остаток пятницы и субботу меня никто не дергал.

Проснувшись утром в воскресенье, я поняла, что уже в состоянии встать с постели и что-то делать. Мне по-прежнему было плохо, но от того, что я раскисну окончательно, ничего к лучшему не изменится. Этим нехитрым правилом я старалась руководствоваться всегда, находя в нем опору и утешение в горестях.

Однако это не означало, что я готова к разговору с Шемиттом. Я не сомневалась, что дракону сразу стало известно о моем визите — раз уж меня видел его помощник, то он не мог не сообщить об этом своему патрону. Но разговаривать с Шемиттом я не хотела. На это просто не было сил.

Терпеть не могу выяснять отношения с мужчинами. Особенно если и выяснять-то особенно нечего. Мне проще просто не брать трубку. Просто отказаться видеть и слышать, просто вычеркнуть из памяти и из жизни. Если бы это еще было так просто…

Я, закусив губу, внесла номер дракона в "черный список" телефона, а потом позвонила Инне. Мне нужно было выговориться кому-то, кто не станет меня утешать и рассуждать в стиле "все мужики козлы".

В понедельник у меня было дежурство. Поразмыслив, я не стала меняться с коллегами дежурствами, а решила выйти на работу. Нет никакого смысла переваривать и пережевывать свою боль, уж лучше попытаться отвлечься.

Так что утром в понедельник я отправилась в консультацию, и, надо сказать, это было вполне разумное решение.