Совсем другое значение приобретает этот термин в спорте. «Агрессивная игра» в отчете о любом спортивном состязании звучит очень положительно. Стереотипная фраза из отчета о шахматном турнире: «Агрессивно проведя всю партию, белые развили сильнейшую атаку и заставили своего соперника сложить оружие уже на 29-м ходу» — очевидный комплимент победителю.

«Обладающий агрессивным стилем, уличный забияка, всегда готовый вступить в драку, он является украшением любого турнира», — писали, характеризуя манеру игры Тони Майлса, охочие до цветастых сравнений журналисты. А попробуйте назвать уличным забиякой и драчуном кого-нибудь в обычном контексте.

К состоянию подъема, воодушевления, агрессии один шахматист должен готовиться до начала поединка, другому это дано от природы и переход к такому состоянию естествен. Понятно, что речь идет о настрое на игру, а не о пинках ногами под столом, уничижительных гримасах и ударах по часам во время партии. Это состояние постоянной заряженности на борьбу каждый шахматист поддерживает своим собственным способом. Одному нужна аутогенная тренировка, у другого это является чертой характера. В конце 70-х, в годы безоговорочного царствования Анатолия Карпова, он, проигрывая на каком-то турнире коллеге-гроссмейстеру в одну из скоротечных карточных игр, все время стремился к реваншу — и в конце концов добился своего.

Зачем тебе это было надо? — удивлялся столь нелепой, как он полагал, трате времени и сил секундант тогдашнего чемпиона мира Михаил Подгаец.

А затем, — ответил Анатолий Евгеньевич, — чтобы ему не казалось: сегодня я выиграл у Карпова за карточным столом, а завтра одержу победу и в турнирной партии.

Вспоминаю, как в Тилбурге тот же Карпов мог часами играть во флиппер, а когда не было партнера, сражался с машиной в одиночку, стараясь побить собственный рекорд, установленный предыдущей ночью. Пустая трата времени? Как сказать. Соревнуясь, он еще более оттачивал игровой момент, поддерживая боевой настрой, необходимый для игры в шахматы.

Постоянную нацеленность на победу, агрессивную манеру ведения борьбы шахматисту следует, если это не дано от природы, тренировать с детства. Четверть века назад перед одним из турниров в Тилбурге Борис Спасский сказал мне: «Ты же понимаешь, что происходит на доске, ты получаешь сочные позиции. Дай слово, что ни в одной партии ты не предложишь ничью, за исключением, разумеется, очевидных случаев. Где-то ты потеряешь пол-очка или даже очко, но в конечном итоге приобретешь больше». Я обещал. Но манеру мышления, выработанную за долгие годы, оказалось невозможно изменить: до сих пор помню дискомфортное состояние, в котором я играл тот турнир, один из самых худших в моей карьере.

В своем рассказе Доннер касается очень важного компонента шахматной партии: умения добивать. Действительно, переиграть соперника — еще не значит положить его на лопатки. В истории шахмат можно найти немало замечательных игроков, успехи которых не соответствовали их огромному природному таланту именно из-за отсутствия этого умения.

Для того же чтобы стать чемпионом мира, доказать, что ты не просто один из лучших, а единственный, умение добивать абсолютно необходимо. Неслучайно Спасский говорит: «Чемпион мира должен быть немножко варваром, у него должен быть развит инстинкт убийцы». Этим инстинктом обладали все без исключения чемпионы, независимо от их характера и стиля игры. Когда они достигали позиции, где победа была близка, в них просыпался запах крови, и они, как правило, уже не отпускали свою жертву.

Неверно было бы думать, что Михаил Таль, милый и симпатичный вне шахматной доски, не обладал этим качеством. В шахматах ему было совершенно не свойственно милосердие, и добряком, как это может показаться человеку, далекому от игры, он не был. Выражение «у картишек нет братишек», услышанное им в детстве, Миша запомнил накрепко. «Братишек» нет и в шахматах, а если нет — значит, есть только ты, ты сам, кто должен победить, потому что шахматы — это соревнование двух людей, в котором задействована немалая часть эго, а передвижение деревянных фигурок по доске на самом деле означает борьбу характеров, где должно торжествовать твое собственное я.

«Талантов много, мало характеров», — говорил Фрейд. Это утверждение относится, без сомнения, и к шахматам: недостаточно иметь природный талант, надо обладать постоянным желанием доказать, что ты лучше, сильнее своего соперника. Очевидно, что одним из компонентов успеха является и наличие агрессивности, и, может быть, разница в уровне игры мужчин и женщин объясняется именно различной степенью агрессивности, свойственной им от природы.

В борьбе двух эго порой обнаруживаешь в себе чувства, о существовании которых раньше и не подозревал. Ханс Рей вспоминает, как однажды, сделав сильный ход и отойдя от столика, стал наблюдать за партнером, погрузившимся в раздумье. К своему удивлению, Ханс вынужден был признать, что озабоченный вид соперника, состояние нервного беспокойства, его охватившее, покрасневшее лицо, тревожные взгляды, которые тот время от времени бросал на часы, наблюдая за стрелкой, приближающейся к роковой отметке, доставляли ему глубокое удовольствие. Уверен, что это чувство в той или иной степени знакомо каждому шахматисту.

Макиавелли советовал государям и политикам «научиться не быть добрыми». Уинстон Черчилль тоже знал кое-что о достижении цели, когда — так ли уж с улыбкой? — советовал: «Если вы хотите достичь цели, не старайтесь быть деликатным или добрым. Пользуйтесь грубыми приемами. Бейте по цели сразу. Вернитесь и ударьте снова. Затем ударьте еще — сильнейшим ударом сплеча...»

Те же советы применимы и к шахматам, если, конечно, речь идет не о пляжной партии в перерыве между купаниями. Опытный профессионал знает, что на время партии о доброте, предупредительности и радушии надо забыть и что понятию «милосердие», означающему готовность помочь кому-то, проявить сострадание, сочувствие, не должно быть места в спорте.