Были там, конечно, ущербные... большинство были ущербными, но я общалась не только с ними. С пятнадцати лет я играла во взрослых соревнованиях, и то, что я слышала, было совсем не похоже на то, чему меня учили в школе. Среди шахматистов было немало высокоинтеллектуальных, интеллигентных людей, которые в любой нормальной стране занимались бы чем-нибудь другим. Особенно заметно это стало в Америке; играла, помню, в каком-то шахматном клубе, оглянулась вокруг — одни иммигранты да чокнутые...

Отлично, что вы защищаете шахматистов, когда говорите, что среди них встречается не меньше интересных людей, чем среди прочей публики, но, может быть, в этом нет необходимости? Я прекрасно понимаю, чем обязана шахматам и людям, которых там встретила. Были среди них пьяницы, босяки, стукачи, были и просто подонки, но были и люди, общение с которыми определило, кто я есть сейчас, как живу, о чем думаю, кто мои друзья. Яне идеализирую жизнь, и у меня нет ностальгии, но было там и что-то хорошее, чего здесь нет. Возможно, у меня нет категорического отрицания всего, что было там, оттого, что уехала я в более зрелом возрасте, а главное — при других обстоятельствах, чем мой брат. Когда Илья уезжал, была боль, расставание навсегда, а во время моей отвальной разговоры типа: «Вот когда ты в гости приедешь...»

Компьютер не покупала несколько лет, предполагая, к чему это может привести, но потом все-таки решилась. Провожу перед ним довольно много времени, давая уроки бриджа и играя во всевозможные игры. Среди них попадаются очень интересные, но шахматы, воспитывая логику и приучая мысль к дисциплине, стоят на особом месте. Есть еще одна игра, к которой я, зная себя, не прикасаюсь. Прочла о ней как-то книжку, но тут же захлопнула и сказала себе: «Это всё, в эту игру ты играть не будешь!» Речь идет о бекге-моне.

Курю немного, может быть, пачку в день, но, когда сажусь за компьютер, сразу автоматическая реакция — сигарету. Кеде совершенно равнодушна, но имею одну слабость: шоколад. Если дорываюсь, могу целую коробку съесть...

Первые годы в Америке следила за европейским футболом, но потом это сошло на нет. Я поняла, что если не с кем поделиться впечатлениями, то и удовольствие уже не то. Хоккей остался. Его можно обсудить, ведь спорт этот и америкснский тоже. Нет, любимой команды нет, нравится просто красивая игра. То же и с игроками. Хочу вот посмотреть на Овечкина, приехавшего из Москвы, говорят — большой талант, и еще на одного молодого совсем канадца, нет, фамилия вам ничего не скажет.

Телевизор не очень люблю, а вот книги читаю. Идет это у меня периодами: бывает — запоем читаю, книг пять подряд, бывает — ничего не читаю совсем. Какого жанра?Детективы, почти всегда детективы. По-английски и по-русски. По-английски — Стенли Гарднера и Дика Фрэнсиса. Нет, с языком проблем нет, в последнее время даже думаю по-английски, по-русски иногда только. По-русски прочла всего Акунина, что-то понравилось, что-то меньше, что-то совсем нет; пыталась читать Мартину. Интересно, что в детективном жанре очень много женщин-писательниц. Но вот Элизабет Джордж хуже писать стала в последнее время.

Вашу книгу прочитала с огромным интересом. Замечательно, что вы находите хорошие черты даже у очень несимпатичных людей. С грустью узнала о смерти Гипслиса — вечного капитана женской команды. Самая запоминающаяся поездка и, наверное, самая интересная вообще в моей жизни была в 74-м году — на Олимпиаду в Колумбию. Это последняя женская Олимпиада была, остальные проводились вместе с мужчинами. Летели туда впятером: Нона Гаприндашвили, Нона Александрия и я, тренерами Константинопольский и Гипслис. Провели мы три недели в Медельине, потом неделю в Боготе с ежедневными экскурсиями, да две остановки в Нью-Йорке по дороге туда и обратно. Мне тогда только-только двадцать исполнилось...

Всё так привычно и стабильно было в шахматном мире: стройная система, чемпионы мира — действительно сильнейшие шахматисты своего времени, всё как должное воспринималось, и в мыслях не было, что по-другому может быть. И вот как всё перевернулось! Нам дико, а молодым уже и не понять, как это можно играть без компьютера, для них мы — динозавры, игравшие в игру под названием «шахматы», но имеющую мало общего с игрой, в которую они сейчас играют. А ведь много лет назад мы были такими же. Я, по крайней мере, с высокомерием молодости смотрела на так называемых стариков, а те, наверное, испытывали чувства, похожие на мои теперешние.

Каждый год в Европу езжу, у меня в Берлине мама живет, сестра, племянник. Европу я вообще люблю, чувствую себя там в толпе на улице прекрасно; правда, в Берлине хуже, чем, например, в Париже.

С Россией меня ничего не связывает. В последний раз была там в 1996году и не вижу себя в этой стране в ближайшее время. Да и зачем? Все или умерли, или уехали; кто в Америку, кто в Германию, кто в Израиль.

Бридж в России сейчас абсолютно легален, доступен всем, но ездить на турниры дорого. Хотя появилось много новых русских, молодых ребят с хорошей головой и с мешком денег. С некоторыми я встречалась на чемпионатах мира и на олимпиадах. Попадаются среди них всякие, есть и симпатичные, есть и противные, как и везде, впрочем.