— Тихо, тихо, дорогой, — мягко вмешался Рустам. — Не надо шуметь. Нонна права в одном, ты — в другом. Если студент сам не хочет или не может чертить, так он найдет, кого попросить. Валера откажется — другой ему начертит. Скажи? Так уж лучше пусть Валерка заработает, нет? Только не в ущерб, конечно. А шуметь не надо, — ласково повторил он. — Зачем омрачать атмосферу?

— Миротворец! — проворчал Валерий, искоса взглянув на Нонну.

Взглянул — и поразился. Нонна сидела за столом, сжав пальцами виски; горькая вертикальная складочка врезалась в гладкий, безоблачный лоб, и по щекам медленно катились слезы.

С двумя ведрами воды шел Ур от колодца. По-утреннему длинная тень скользила слева, изламываясь на ограде из нетесаных камней. Шуршали под ногами облетевшие листья.

Из всех земных дел ему больше всего нравилось это — носить воду. Это была хорошая работа: мышцы напряжены, а мысли пролетают легко и свободно, и ты идешь сквозь утреннюю игру света и тени, ни на чем особенно не задерживая взгляда, только посматривая, чтобы не выплеснулась из ведер вода.

Потом, запивая крепким чаем добрую половину свежеиспеченного чурека с маслом и сыром-моталом, Ур благодушно слушал, как мать убеждает отца в необходимости купить пылесос. Она видела такой в городе, когда жила у тети Сони, — красный, гудящий, с длинным хоботом, в который будто ветром несло обрывки бумаги, пыль, просыпавшуюся в кухне крупу.

— Не надо нам пылесоса, — запинался на трудном слове Шам.

— Надо! Надо! — Каа ввинчивала в мужа неистово горячий взгляд. Разве мы хуже других людей, у которых есть пылесос?

Ур посматривал на гостя. Павел Борисович Решетник слушал перепалку хозяев с тонкой непроницаемой улыбочкой и прихлебывал чай с сухариком. От жирной баранины, которой вот уже больше недели Каа потчевала гостя, у Павла Борисовича что-то разладилось в желудке, и он второй день обходился минимумом еды и питья. На госте был синий спортивный костюмчик, обтягивающий раннее брюшко. Очки его сидели немного косо.

«Наверное, смакует необычность сочетания слова «пылесос» со старошумерским диалектом», — подумал Ур, приметив тонкую улыбочку гостя.

— Веник очень хорошо подметает пол, — высказался Шам, вытирая ладонью губы и поднимаясь из-за стола.

— Пылесос лучше! — твердо стояла Каа на своем.

После завтрака Шам отправился на ферму. Он снова работал теперь на животноводческой ферме, более того — был как бы правой рукой ее нового заведующего, чем очень гордился. Гость принялся помогать Каа прибирать со стола и мыть посуду, и они заговорили о разных разностях, а Ур побрел в дальний угол двора, где под навесом стояла деревянная тахта.

Из города Ур привез два ящика книг, выданных по специальному распоряжению библиотекой местного университета. Дни напролет он лежал на тахте под навесом и читал, читал, и размышлял о прочитанном и увиденном, и наслаждался покоем. Он знал, конечно, что покой этот недолог, но ему хотелось, чтобы он продолжался до того самого момента, когда т а м решат его дальнейшую судьбу.

Он протянул руку и взял с табуретки томик из серии литературных памятников. Тут был древнегерманский эпос о нибелунгах, и Ур быстро перелистал его, а когда дошел до того места, где погибает Зигфрид, задумался.

Это, как видно, была старинная мечта человечества — мечта о неуязвимости. Ахилла в младенчестве выкупали в реке Стикс, сделавшей неуязвимым его тело — кроме пятки, за которую его держали. Зигфрид выкупался в крови дракона, и кожа его стала непробиваемой, но и тут героя подстерегла случайность: при купании упал ему на спину, между лопаток, зеленый лист с дерева. И что же? Ахилл был убит стрелой, пущенной Парисом прямо в пятку. Копье коварного Гагена из Тронеге поразило Зигфрида прямехонько в уязвимое место — между лопаток.

Мечта о неуязвимости не сбывалась и в более поздние времена. Стальные латы спасали рыцаря от удара мечом, но сделались ненадежными, когда изобрели огнестрельное оружие. Потом броня появилась в новом качестве: ее поставили на колеса, на гусеницы. Пришлось оружейникам как следует потрудиться, чтобы изобрести бронебойные снаряды, нащупать у танков ахиллесову пяту. Оружие и защита от него как бы состязались в нескончаемом беге наперегонки. И вот наконец появилось оружие, от которого нет защиты. Зеленый листок уязвимости накрыл всю планету…