— Течение Западных Ветров?

— Да. Нужно использовать этот поразительный феномен природы.

— Течение Западных Ветров, — медленно повторила Нонна. — Слушай, я вспомнила… Однажды в кабинете Веры Федоровны ты выразил удивление, что за электроэнергию платят. Эта идея — загребать сколько угодно электричества из воздуха — уже тогда возникла у тебя?

— Не помню, — рассеянно ответил Ур. — Наверно, раньше.

Засада притаилась за деревьями — там, где они ближе всего подступают к караванной тропе. Младший сын хозяина воды щурит свирепые рыжие глазки. Вот он медленно натягивает тетиву лука. Ах, упредить, упредить — прежде чем сорвалась с тетивы стрела, раскрутить над головой пращу, послать камень в негодяя, прямо в висок…

В висок — самое верное. Так говорил отец, когда учил обращаться с пращой. Но это никогда не пригодится, ведь все это — только странный, тревожный сон, навеянный рассказами отца…

Потом наступает утро, гася в светлом небе бесчисленные скопища звезд, — восходит желто-зеленое солнце, сгоняя с рассудка ночную муть, и приходит Учитель. Мир снова обретает обычную ясность и завершенность, и с каждым днем, с каждым долгим и ясным днем ты все более ощущаешь причастность к общему разуму, и, сливаясь с ним, твоя мысль усиливается стократ, становится могучей, всепроникающей.

Вот только сны… Никогда ты не видел ни хозяина воды, ни младшего его сына со свирепыми рыжими глазками — отчего же они тревожат тебя, когда рассудок дремлет? И, смущенный иррациональностью ночи, ты отсылаешь вопрос Учителю: отчего это? Из какой глубины возникают образы, не виданные наяву? И есть ли в действительности колодец из рассказов отца, есть ли долина и караванная тропа, ведущая к большой реке?

На следующее утро, выйдя из машины и отослав ее на стоянку, Учитель говорит тебе: «В-корабле-рожденный, я разыскал карты той экспедиции. Вот они. Твой колодец есть. Во всяком случае, был. Он отстоит к северу от экватора на одну двенадцатую часть круга. К сожалению, не отмечена долгота его места. Впрочем, жалеть не о чем. Что до ночных видений, то они означают лишь одно: ты еще не полностью причастен. Но это придет».

Конечно, придет, думаешь ты. Еще бы! Но после ухода Учителя берешь карту, оставленную по твоей просьбе, и отсчитываешь к северу от экватора одну двенадцатую и начинаешь водить пальцем по параллели. Это должна быть жаркая долина, прилегающая к реке. Палец медленно скользит вдоль параллели. Не эта ли низменность?.. Или здесь? Большая река, стекающая в море… А вот местность между четырьмя морями… Где-то здесь?..

Ах, все было бы так просто, так покойно, если б не эти странные сны… если б не душные прикосновения ночи…

Ур проснулся от духоты. Сбросил с себя одеяло и некоторое время лежал, прислушиваясь к журчанию воды в речке. Было раннее утро. Не видать ни луны, ни звезд — небо плотно заволокло тучами. Там, в вышине, ветер, как видно, вовсю гнал тучи к морю, а здесь, у земли, — ни малейшего дуновения.

Рядом на своем надувном матраце посапывал Валерий. Из палатки, где спали девушки, донеслось сонное бормотание.

Ур поднялся с матраца и пошел к берегу. Днем речка текла по дну каньона тоненьким ручейком среди белых камней. А теперь, похоже, заполнила всю ширину щели между глинистыми обрывами. Ур направился вверх по течению, к пруду. Шум воды нарастал, и он увидел в слабом предутреннем свете, что прорез водослива уже не пропускает всей воды — вода переливалась во всю ширину гребня плотины белопенным клокочущим потоком, ее уровень быстро повышался.

«Надо поднять повыше датчики», — подумал Ур и пошел обратно.

У входа в палатку стояла Нонна в своем бело-синем купальнике, должно быть, и ее разбудила духота. Она причесывалась, и при каждом взмахе гребешка из ее темных волос с треском сыпались стайки голубых искр.

— Что ты уставился? — сказала Нонна. — Не видел никогда статического электричества?

— Вода в реке прибывает. Надо поднять датчики.

— В горах, наверно, прошли дожди. — Нонна кинула гребешок в глубь палатки и пошла к берегу. — Скоро и здесь разразится гроза. Ох, и парит!

Пользуясь блочными подвесками, они принялись поднимать датчики, свисающие с перекинутого через каньон троса, чтобы они оказались в верхнем слое прибывающей воды.

Откуда ни возьмись, сорвался с затянутого тучами неба порыв ветра. Дохнуло прохладой, упали первые капли дождя.

— Сейчас припустит, — сказала Нонна. — Пойдем в палатку.

И она двинулась своей легкой походкой — будто шла по подмосткам сцены, а не по серой, прибитой зноем земле. Она растолкала Валерия, который отбрыкивался и выкрикивал дерзкие антиначальственные слова. Но дождь и верно припустил, и пришлось Валерию встать и втащить в палатку матрацы.

— Ур! — позвала Нонна из палатки. — Чудак, зачем мокнуть? Ур! закричала она в один голос с Аней.

Но Ур не откликнулся на благоразумный призыв. Он стоял, раскинув руки, под дождем, набиравшим силу. Жадно впитывал ноздрями разливающуюся по степи свежесть, с наслаждением принимал учащающиеся удары капель по разгоряченному телу.

И уже лило как из ведра. Земля, еще несколько минут назад сухая и скучная, стала черной, размокшей, заблестела, запузырилась просторными лужами. А по небу будто прокатили железные громыхающие бочки. Вдруг вспыхнуло слепящим белым светом — длинная разветвленная молния вонзилась в противоположный берег. Грянул пушечный удар грома.