— Четыре пары! — выделился из нестройного хора властный голос блондинки. — А то внук у меня голодранцем ходит…

Костя Федотов любил красиво швартоваться. На среднем ходу — вместо малого — «Севрюга» подошла к причалу, звякнул машинный телеграф, моторист Ткачук проворно отработал назад, забурлила вода у винтов, и судно, будто конь, схваченный под уздцы, остановилось у стенки причала. Радист Арташес, по совместительству исполнявший обязанности палубного матроса, прыгнул на причал, набросил петли швартовых концов на причальные тумбы.

— Капитан! — завопил он, пренебрегая приличиями. — Пароход привязан!

Усмехаясь, сошли на причал научные сотрудники. Оба были загорелые, как таитяне, коричневая грудь нараспашку, оба — в белых картузах с крупной синей надписью «Tallin», купленных на той, восточной стороне Каспийского моря. Только бороды у них были разного цвета: у Рустама — иссиня-черная, у Валерия — темно-русая. За плечами они несли рюкзаки, набитые датчиками приборов, лентами с записями магнитных и иных параметров. В руках чемоданчики, спиннинг, транзистор.

— Милости прошу в любой момент на борт «Севрюги», — галантно сказал на прощанье Федотов.

Воскресный день клонился к вечеру. Приморский бульвар оцепенело дремал на погибельном солнце.

— Пошли такси поймаем, — сказал Рустам. — Так и быть, заброшу тебя домой. Скажи?

— Сейчас, позвоню только.

Валерий направился было к телефонной будке, но Рустам схватил его за руку:

— А если через десять минут позвонишь? Аппендицит разыграется?

Урезонив таким образом своего напарника, Рустам смело шагнул на мостовую, заставив шарахнуться в сторону проезжавший автомобиль. Водитель заругался было, но Рустам лаской и обхождением взял свое. «Положись на меня», — проворковал он в заключение коротких переговоров. В следующую минуту друзья уже катили по улицам.

Во дворе родного дома Валерия приветствовал сухим шелестом порыжевших листьев старый айлант. Как всегда, мальчишки гоняли в футбол и орали, как все мальчишки, играющие в футбол. Из раскрытых дверей Барсуковых неслись залихватские синкопы. На скамейке сидели старушки и тихо осуждали ближних.

Валерий бегом поднялся по лестнице, громким приветствием заставил вздрогнуть пенсионера-фармацевта Фарбера, дремавшего над древними цивилизациями, и принял в снисходительные объятия тетю Соню, выбежавшую из раскрытой двери квартиры.

— Ну-ну, — сказал он, с улыбкой глядя сверху на седую голову тетушки, прильнувшую к его груди. — Полно тебе, полно. Зальешь слезами смокинг.

— «Смокинг»… — Тетя Соня и плакала и смеялась. — Три ме… почти три месяца… Приехала из Ленинграда — тебя, нет. Ура нет…

— Не вернулся Ур? — Валерий высвободился из объятий.

— Нет. Анечка звонила, спрашивала, когда ты приедешь…

— Когда звонила?

— Вчера. И до этого несколько раз. Я у нее спросила про Ура, она говорит, будто он где-то в цирке выступает…

— В цирке?!

— Да. Валечка, радость какая: из кооператива на днях звонили, говорят, через месяц можно будет вселяться!

— Это здорово…

— Мыться будешь, Валечка? Или дать сперва поесть?

— Помоюсь сперва. Да ты не суетись, теть Сонь!

Валерий сбросил с плеч рюкзак, скинул рубашку, майку и быстро закрутил телефонный диск.

— Привет, Анюта… Ага, только что. Ну, что у тебя? Сколько баллов набрала?.. Ну и порядок… Хватит, хватит! Последний какой — биология? Когда?.. Ну, до среды подучишь еще, не паникуй… Четверки вполне хватит, там проходной балл выше семнадцати не бывает. Опять же — стаж двухлетний… Анька, соскучился я — ух! Выходи вечерком… Да ты что — до среды! Я умру от нервного истощения… Про ДНК? Выговорить эту кислоту не могу, но читал про нее. Ладно, расскажу все, что знаю, скрывать не стану… Значит, в семь у аптеки, так?

Ровно в семь Валерий, умытый, накормленный, довольный жизнью, стоял у аптечной витрины и любовался плакатом, призывавшим мыть руки перед едой и остерегаться мух. Аня пришла минут через десять, и у Валерия сердце едва не выпрыгнуло из загорелой груди, когда он увидел ее легкую фигурку, увенчанную золотым облаком волос. На ней было коротенькое зеленоватое платье с узорами на больших карманах.

Валерий шагнул к ней и поцеловал.

— Ой, Валера, ты что! На улице! — Она засмеялась и пошла рядом, держа его под руку. — А тебе идет борода. Интересно как — волосы русые, а борода рыжая! Ой, Валера, знаешь, что на сочинении было?..

Валерий улыбался, слушая ее болтовню и поглядывая на ее беленькие босоножки, такие занятные, быстро переступающие…

Они шли Бондарным переулком, которого пока не коснулась перестройка. Валерий сам не заметил, как ноги сюда повернули. С волнением он смотрел на старенький двухэтажный дом с аркой, ведущей во двор. Когда-то здесь жил один из его наставников, молодой инженер, светлая голова… В его квартире, в застекленной галерее, был поставлен опыт, в котором и он, Валерий, тогда мальчишка-лаборант, принял заметное участие…