Человек – никогда не остров.

Пять недель. Восемьсот сорок земных часов. Двадцать межгалактических временных блоков. Зоны лет в бериллиево-стальной бутыли. И по-прежнему непроницаемая внешняя тьма, плотная и насыщенная, самодовлеющая тьма, никогда не знавшая света жизни.

Слоняясь по кораблю, Сантел заглянул в капитанскую рубку, упал в кресло штурмана. Он был худ, бледен и вообще имел вид человека, которого давно не оставляют проблемы.

– С питанием все в порядке. Хватит на год. Но на что оно без годичного резерва кислорода?

Занятый какой-то писаниной за своим столом, Вандервеен не откликнулся.

– Если бы мы разжились хоть полуакром кислородного какти с Сириуса, какие есть на всех крупных кораблях, мы запросто протянули бы целый год. Да и ухаживать за растениями было бы полезно, это могло бы как-то скрасить времяпрепровождение, – последнее слово он выговорил ленивым тоном человека, привыкшего скучать, не оставляя при этом долгих и тягостных раздумий. – Можно было бы сосредоточиться на проблеме воды.

Скрип-скрип, продолжал Вандервеен.

– Воды нам, по всем подсчетам, еще на три с лихвой недели, если мы и дальше будем сокращать потребности в том же темпе.

Никакого ответа.

– После чего – туши свет! – Он с досадой уставился в широкую спину капитана. – Тебе это неинтересно?

Вандервеен со вздохом отложил перо и повернулся на винтовом кресле. – Так и будем делить – до самого конца.

– Понятное дело, – кивнул Сантел.

– Не такое уж понятное, как кажется. – Взгляд собеседника предстал Сантелу острым и проницательным, как только встретился с его глазами. – Ты смошенничал. Ты пытался обмануть меня. Последние десять дней ты брал меньше, чем рассчитано по твоей честной дележке. Но я вычислил тебя. – Помолчав немного, капитан добавил: – Я тоже уменьшил свою долю. Так что теперь мы квиты.

Покраснев, Сантел отвечал:

– И зря.

– Это почему?

– Ты же в два раза крупнее. Тебе нужно больше.

– Чего больше – жизни? – Вандервеен ожидал ответа, который так и не прозвучал. – Я старше тебя. У меня жизни и так было больше.

Не имея аргументов, Сантел с готовностью сменил тему разговора.

– Все пишешь и пишешь – как ни зайдешь, все только пишешь. Решил стать писателем?

– Веду бортовой журнал. Отчет обо всех деталях.

– Да его не будут читать миллион лет, если не больше. Мы попали в мертвую петлю. Мы по сути покойники, которые еще хорохорятся и не хотят ложиться – но за этим дело не станет. Так что вести бортовой журнал в данной ситуации – дело бессмысленное, не так ли?

– Это мой долг.

– Долг? – Сантел пренебрежительно усмехнулся. – Лаудер тоже думал о долге?

– В некотором смысле – да. – Капитан смутился на мгновение. – У него было благородное, всепоглощающее, естественное и вполне невинное стремление: женщина и дом на Земле. Он долгие годы отдавал им свои силы, был лишен желаемого и, наконец, почти достиг своей цели. В кризисном состоянии он предался мечтам и поступился долгом, но так как мы чужды его внутреннему миру, то и сочли его слегка помешанным. – Вандервеен поднял журнал. – Поэтому я пишу, что он погиб при исполнении долга. Это все, что я могу для него сделать.

– Это все – пустая трата времени, – отмахнулся Сантел.

– Вот уже пятую неделю ты набираешь комбинации векторов на гиперпространственых. Это разве не трата времени?

– Какая-то комбинация может сработать. И потом, лучше жить в надежде, чем погибать в отчаянии.

– Совершенно верно! – Вандервеен вновь развернулся спиной к нему и завел пером свое бесконечное скрип-скрип. – Поэтому я, как командир корабля, исполняю свой последний долг. И хотя шанс на то, что это пригодится, невелик, полный и развернутый отчет о произошедших событиях может когда-нибудь сослужить службу. Даже если сможет спасти шкуру хоть какому-нибудь невежественному дикарю, и то уже не пропадет даром.

«Вести бортжурнал, который может пригодиться когда-то, где-то, как-то. Мрачная унылая рутина долбежки, пока жизнь по капле вытекает в оставшиеся три недели, а может, и того меньше. Одна из миллионов вероятностей – ради надежды спасти какого-то варвара, которому суждено появиться через тысячи еще нерожденых поколений. Несбыточная перспектива помощи какому-то кораблю или мореходу на дальних временных перелетах, когда гиперпространственные могут безнадежно устареть и вся множественность сущностей станет учтенной, отмеренной, взвешенной, оцененной».

– Последнее, что надо сделать, – добавил Вандервеен, видимо, размышляя, – остается на совести последнего.

Сантел приподнялся, заглядывая капитану за плечо, и увидел только бороду капитана, под которой напевало перо «скрип-скрип». Словно когти человечьих орд на заре Творения. Они вгрызаются, дабы обнажить скрытые в земле сокровища, но, так и не выцарапав их у природы, умирают, продолжая скрести в агонии.

И все это живо напомнило скрип его пересохшего языка на обезвоженном небе. Вода, воды. Три недели. Дважды три будет шесть. Трижды три девять. Миссис Мери, шире двери – как растет ваш садик? Воды, ему бы воды. Три недели. Дважды три будет шесть.