Итак, что же представляет собой Нью-Йорк — эта парадная витрина Америки, как обычно аттестуют его авторы многочисленных путеводителей по городу?

Рассказывая о его достопримечательностях, они неизменно вспоминают об одном историческом эпизоде, являющемся до сих пор, по их словам, «непревзойденным чудом частнособственнической инициативы и предприимчивости». Да и кто-то из «отцов города» с нескрываемой гордостью сказал главе Советского правительства, что Нью-Йорк заложен на «коммерческой основе». Пожалуй, нелишне и нам в интересах истины сделать маленький экскурс в прошлое величайшего города Америки.

В начале XVII века там, где высятся сейчас громады нью-йоркских небоскребов, стояли лишь жалкие вигвамы индейцев из племени ирокезов. В 1626 году голландский губернатор Питер Минуит заключил с ними, как утверждают знатоки американского бизнеса, «самую выгодную коммерческую сделку» в истории США. За несколько бутылок джина и горсть стеклянных безделушек, оцениваемых в 24 доллара, он выменял у простодушных, доверчивых индейцев большой остров. Индейцы позднее назвали этот остров Манахатта (нынешний Манхэттэн — центральный район Нью-Йорка), что по-ирокезски означает: «Нас обманули». Видимо, и на заре развития частного предпринимательства подчас трудно было провести грань между «коммерческой сделкой» и обманом, «чудом предпринимательской инициативы» и открытым грабежом.

Город по-настоящему стал расти лишь в конце XVIII столетия. Благодаря выгодному расположению у устья реки Гудзон, доступного круглый год для океанских судов, он быстро превратился в крупнейший порт мира.

Миллионы людей, гонимых нуждой и произволом реакции, устремились в конце прошлого и начале нынешнего века из различных стран Европы в Соединенные Штаты. Их путь в Новый свет проходил через Нью-Йорк— «ворота Америки». Многие сотни тысяч из них нашли в этом городе свое пристанище. Он стал поистине городом-космополитом, или, как его называют, «современным Вавилоном».

Восьмимиллионное население города представляет собой самый пестрый, многонациональный и разноязыкий конгломерат выходцев из 70 различных стран и континентов мира. В Нью-Йорке живет ирландцев больше, чем в Дублине, исландцев больше, чем в Рейкьявике, итальянцев больше, чем в Риме, и евреев больше, чем во всем Израиле.

Нью-Йорк не только самый большой по численности населения город США (вместе с пригородами в так называемом Большом Нью-Йорке живет примерно 14 миллионов человек), но и важный промышленный центр страны. На территории его пяти районов (Манхэттэн, Бруклин, Бронкс, Куинс и Ричмонд) разместились 38 тысяч крупных предприятий и 234 тысячи мелких фабрик и мастерских. В одном только Манхэттэне занято больше рабочих и служащих, чем в Детройте и Кливленде, вместе взятых, в Бруклине — больше, чем в Бостоне и Балтиморе, в Куинсе—больше, чем в Вашингтоне и Питтсбурге.

Приблизительно три четверти всех публикуемых в США книг издается в Нью-Йорке. Каждый второй американец носит одежду, изготовленную в этом городе. Здесь же находятся самые большие в мире универсальные магазины.

На десятки километров вдоль побережья Гудзона и Ист-ривер (Восточной реки) растянулись доки Нью-Йорка. По рекам денно и нощно движутся суда — огромные океанские лайнеры и маленькие суденышки каботажного (прибрежного) плавания. Через нью-йоркский порт проходит более 25 тысяч судов в год, более 38 миллионов тонн грузооборота и около одного миллиона пассажиров. В районах нью-йоркского порта и прилегающих к нему улиц всегда шумно, тесно, грязно и мрачно.

Нью-Йорк вместе с тем и культурный центр страны. Без малого полмиллиона студентов занимается в его тридцати двух колледжах, институтах, университетах. Среди них особенно известны такие крупнейшие учебные заведения, как Колумбийский университет (21 тысяча студентов) и Нью-йоркский университет (30 тысяч студентов).

Этот город, как гигантский магнит, притягивает к себе ежегодно десятки миллионов туристов — американцев и иностранцев. И, конечно же, каждый из них считает своим долгом взглянуть на знаменитый Бродвей — самую шумную, горластую, залитую неоновыми огнями улицу Нью-Йорка.

Здесь все отдано во власть всемогущей рекламы. В каком-то безумном экстазе, кривляясь и паясничая, в огне и дыме она обрушивает на прохожих лавину воплей и заклинаний: купите, купите, купите… Быть может, именно на Бродвее, в этом царстве полыхающих огней, впервые у американцев родилось меткое определение целей рекламы: заставить человека купить то, что ему не нужно, на деньги, которых у него нет.

Но Бродвей не только реклама; это также и главный центр развлекательного бизнеса. На «Большом светлом пути», как по старинке все еще величают нью-йоркцы ату главную артерию города, находятся крупнейшие театры, кинотеатры, ночные кабаре, дансинги и другие увеселительные заведения, в большинстве своем легкого пошиба. Вся эта не умолкающая ни на один миг какофония шума и гама, пестрых рекламных красок, вульгарных зрелищ придает Бродвею вид ярмарочного балагана, кипящего жаркими грубыми страстями.

Для каждого из нас Нью-Йорк вместе с тем город, где есть узенькая, будто прорубленная в скалах бетонных небоскребов улочка Уолл-стрит. В противоположность своей шумной соседке — Бродвею, она не любит выставлять себя напоказ, страшится света и людской суеты. Даже в самый яркий солнечный день она погружена в полумрак, и в ее железобетонное ущелье едва проникают отзвуки большого города.

Так же как с названием напитка кока-кола весь мир связывает не только жаждоутоляющую влагу, а прежде всего особый, именно американский, новейший принцип монополистического проникновения повсюду, где можно повыкачать барыши, так и Уолл-стрит — улица-клеймо, улица—символ капитализма. На этой улице переплетаются ветви и корни всех банкирских династий, промышленных корпораций, страховых компаний, инвестиционных фирм. Тут же, в двух шагах от могущественного «дома Морганов», разместилась фондовая биржа — один из основных рычагов власти финансово-промышленной олигархии над экономикой страны.