Но процесс возрастания стоимости и процесс труда составляют лишь две различные стороны одного и того же процесса — капиталистического процесса производства. Поэтому руководство производством и деспотическое господство капитала над рабочим выступают как единое явление. Но так как первое является технически необходимым, то — вещает нам буржуазная экономия — господство капитала над трудом также является технической необходимостью, диктуемой силою вещей, и с уничтожением его было бы уничтожено само производство, поскольку оно носит общественный характер. Словом, господство капитала является естественной и необходимой предпосылкой цивилизации.

Родбертус заявил, что в качестве руководителей производства капиталисты являются как бы служащими общества и вправе получать от общества содержание. На самом же деле капиталист предпринимает производство потребительных стоимостей лишь потому, что иначе он не может стать обладателем стоимостей. Поэтому и руководство производством является для него лишь неизбежным злом, которому он покоряется потому только, что с ним неразрывно связано возрастание стоимости его капитала.

Он уклоняется от этого зла во всех тех случаях, когда это возможно сделать, не нанося ущерба прибавочной стоимости. Если его предприятие достаточно велико, он передаёт своё общественное «служение» наёмным служащим, управляющим и их подчинённым. Иногда он прибегает и к другим приёмам, чтобы освободиться от руководства производством. Так, во время хлопкового кризиса в начато 60-х годов владельцы английских бумагопрядилен закрыли свои фабрики и стали выколачивать себе «содержание» спекуляцией на хлопковой бирже.

Утверждение, будто капиталист заслуживает вознаграждения за своё руководство производством, напоминает рассказ об одном мальчике, увидевшем яблоню, сплошь усыпанную яблоками, к которой он не мог пробраться иначе, чем через высокий забор. Соблазн был чересчур велик, и мальчуган перелез через забор, что стоило ему немалых усилий. Но не успел он добраться до яблони, как пришёл владелец сада и обратился к нему с вопросом, по какому праву он рвёт яблоки. «Я честно заслужил их, — ответил мальчуган, — это награда за тяжёлую работу, которую я проделал, перелезая через забор». Точно так же как мальчик мог пробраться к яблокам не иначе, как через забор, так и капиталист обыкновенно может добраться до прибавочной стоимости лишь в качестве руководителя производства.

Здесь следует указать ещё на одно странное воззрение, встречающееся в экономических сочинениях. Мы предполагали до сих пор, что капиталист покупает рабочую силу всякий раз по её полной стоимости. Но планомерное сотрудничество всех купленных им рабочих сил развивает новую производительную силу. Рабочие силы производят в этом случае больше, чем если бы он заставил каждого рабочего трудиться отдельно. Капиталист не оплачивает этой новой производительной силы.

Эта последняя не имеет никакого отношения к стоимости рабочей силы и составляет особенность её потребительной стоимости. Эта новая сила обнаруживается лишь в процессе труда, следовательно, лишь после того, как товар рабочая сила перешёл во владение капиталиста, стал капиталом. Поэтому капиталистам и их защитникам кажется, будто повышение производительности труда следует приписать не труду, а капиталу.

«Так как общественная производительная сила труда ничего не стоит капиталу, так как, с другой стороны, она не развивается рабочим, пока сам его труд не принадлежит капиталу, то она представляется производительной силой, принадлежащей капиталу по самой его природе, имманентной капиталу производительной силой» («Капитал», т. I, стр. 345).

Кооперация, как уже было упомянуто выше, свойственна не одному лишь капиталистическому способу производства. Совместное общественное производство свойственно уже первобытному коммунизму, который мы встречаем на заре человеческой истории. Первобытное земледелие велось повсюду на общинных, кооперативных началах. Лишь впоследствии земля была поделена между отдельными семьями. Примеры кооперации подобного рода приведены нами в первом отделе.

Развитие товарного производства уничтожило эту первобытную кооперацию. И хотя вместе с товарным производством расширяется круг лиц, работающих друг для друга, но совместный труд в сущности исчезает, сохраняясь лишь в форме принудительного труда, труда рабов или крепостных на их господ.

Капитал, возникающий как противоположность изолированности и раздробленности сил в крестьянском хозяйстве и ремесленном производстве, снова развивает кооперацию, общественный, совместный труд. Кооперация есть основная форма капиталистического способа производства, его особая историческая форма в рамках товарного производства. Капитал стремится всё более и более развивать общественное производство. Он создаёт все высшие формы кооперации: мануфактуру, крупную промышленность. Цель, которую он при этом преследует, заключается в увеличении прибавочной стоимости. Но помимо своей воли он подготовляет этим почву для новой, высшей формы производства.

Ремесленная форма товарного производства основана на раздробленности и изолированности различных предприятий. Капиталистическое же предприятие, напротив, зиждется на объединении различных видов труда, на общественном, совместном производстве. Ремесленная форма товарного производства предполагает, как правило, существование множества мелких самостоятельных товаропроизводителей. Капиталистическое же предприятие, основанное на кооперации, предполагает безусловную власть капиталиста над отдельными рабочими.

В первом отделе мы на двух примерах познакомились с первобытной кооперацией и разделением труда. Затем мы проследили возникновение товарного производства. Теперь мы рассмотрели развитие капиталистического способа производства, которое одновременно является и товарным производством и производством, основанным на кооперации.

Если капиталистическая форма товарного производства отличается от ремесленной концентрацией предприятий и созданием совместного, общественного труда, то, с другой стороны, капиталистическая кооперация отличается от первобытно-коммунистической кооперации безусловным авторитетом капиталиста, который является и руководителем производства и собственником средств производства и которому в то же время принадлежат и продукты кооперативного труда, принадлежавшие в первобытной кооперации самим трудящимся.