По-хорошему такую монету надо было отнести священнику — пусть прочтет над нею очистительную молитву, ведь всем известно, кто и зачем по вечерней поре направляется в черный замок. Но в здешней глуши крестьяне чаще молились языческим богам, чем новому Единому, так что смерд вздохнул и завернул монету в тряпицу. Дома он положит ее на угли в очаге, и живое пламя очистит металл от скверны.

Тем временем гонец погонял коня и всматривался в даль.

— Ничего-ничего, — говорил всадник коню, — скоро будем на месте.

Быстро проскочили мимо развалин, оказались на извилистой дороге, ведущей к самому высокому из всех виденных доселе гонцом холмов. Склоны его были срыты почти вертикально, так что любому становилось ясно — с этой стороны взять замок приступом могут только птицы. Дорога сначала шла под обрывом, потом, сделав поворот, поднималась по противоположному склону, усеянному валунами разного размера и формы так густо, что подняться напрямик было практически невозможно. Примерно на полпути гонцу пришлось спешиться и вести коня в поводу.

— Ничего-ничего, — пыхтел он, карабкаясь по склону, — еще немного, и будем на месте. Но кто так строит? Кто так строит?

Про себя гонец давно решил, что при случае выскажет королю все, что думает о владельце этого замка. Пусть его величество держит с этим вассалом ухо востро! Добрые люди в таких местах не живут.

Гонец не подозревал, насколько он прав, хотя сидевший в кресле у камина молодой человек, владелец черного замка, не думал о себе совершенно ничего. Он был слегка пьян и развлекался метанием маленьких стрел в мишень, висящую на противоположной стене просторной комнаты, погруженной в полумрак. Сумрак вползал в стрельчатые окна, застекленные искусными витражами; несколько свечей и огонь, тлеющий в камине, не могли его разогнать. Может быть, поэтому игра у молодого человека не клеилась — три последних дротика ушли, что называется, «в молоко». Один воткнулся в самый верх мишени, а два других — в стену справа и слева от нее.

Мишенью юноше служил большой лист пергамента, на котором старинными рунами было написано, что это диплом о высшем специальном образовании, полученном в закрытом частном учебном заведении Черной Магии и Некрологии, которое владелец сего замка закончил с отличием некоторое время тому назад. Справедливости ради надо сказать, что сей диплом имел для молодого некроманта чисто символическое значение — настолько символическое, что, прибитый к стене, служил мишенью. Каждая строка, каждый символ на нем были заранее пронумерованы владельцем, который от скуки развлекался тем, что после каждой серии попаданий скрупулезно подсчитывал очки и записывал их на отдельном листке. Больше всего — тридцать очков — могло принести попадание в личный автограф ректора, по совместительству отца персонажа, но на подписи явно лежали защитные чары. Пергамент уже был истыкан в десятке мест, некоторые стрелы попадали в одно и то же место дважды, а на размашистой подписи до сих пор не образовалось ни одной дырочки.

Последняя стрела воткнулась в правый нижний угол, пронзив нарисованного там единорога, молодой некромант встал и слегка раскачивающейся походкой направился к стене. Выдернул короткие стрелы из пергамента, погрозил кулаком оставшейся целой подписи.

— Я тебя достану, — проворчал он, — даже если мне придется потратить на это все оставшиеся годы! — Подсчитал очки, вернулся к столу и из горлышка допил начатую бутылку.

Королевский гонец добрался до конца дороги и неожиданно для себя обнаружил неприятный факт: мост был поднят, его глазам открылся глубокий ров с отвесными стенами. Судя по всему, трещина в скале имела природное происхождение, в надвигающихся сумерках ее глубину можно было определить только опытным путем — то есть сиганув вниз. На крепостной стене не было заметно ни души — не горели даже факелы. Замок производил впечатление пустующего.

К счастью, в королевские гонцы отбирают людей, которые не умеют пасовать перед трудностями и с радостью берутся за самые сложные поручения. Иной раз рыцарь-храмовник, вооруженный мечом, серебряным кинжалом и молитвой, отступал там, где потом, насвистывая, проходил королевский гонец. Наш герой не медлил ни минуты. Он снял с пояса медный рог и трижды протрубил в него. Извлеченный из рога звук напоминал истошный вопль мартовского кота, крик обезумевшего от любви лося, стон водяного, крик вампира, поранившего ногу на осиновой щепке, — все, что угодно, только не первые ноты государственного гимна.

— Королевская служба! — закричал гонец, отнимая рог от губ. — Именем короля! Открыть ворота!

То ли звуки гимна вызвали сотрясение воздуха в нужной части замка, то ли имя короля действительно обладало волшебной силой, но подъемный мост вдруг заскрипел и опустился к копытам усталого коня. Вслед за этим распахнулись ворота, открывая пустой двор.

Впрочем, двор был не совсем пустым. Едва копыта коня зацокали по доскам моста, откуда-то вылезли странные люди. Разглядеть их было трудно — спускался вечер, а факелов по-прежнему почти нигде не было. Да это, наверное, к лучшему — насколько мог заметить гонец, во дворе собрались хромые, увечные и уродцы со всей округи.

«Странные пристрастия у здешних лордов. — Королевский гонец вздохнул и осторожно спешился. — Ну да мое дело маленькое: передать послание — и в обратный путь…»

Слуги-уроды дело знали хорошо — приняли у гостя коня, двое сразу заковыляли в замок, чтобы доложить о его прибытии. Судя по скорости передвижения, подниматься на самый верх башни они должны были до полуночи, но подоспела помощь. Большие двери отворились, на двор вышел высокий, тощий, бледный до синевы тип с темными провалами на месте глаз. Нет, глаза у него были, но такие черные, так глубоко расположенные, что на первый взгляд казалось, будто это скелет. Незнакомец был одет в тунику с гербом, на котором переплетались две змеи, держащие в зубах щит с непонятными символами.