— Привет, Фликс. — Нансия смогла поддерживать прежний уровень вокальных регистров, дабы скрыть разочарование, однако даже ради спасения жизни не смогла бы придумать, что еще сказать ему.

— Все в норме, — отозвался Фликс. Его голос слегка приглушенно доносился из-за груды каликстанских орхидей и оранжевых джубанских апельфрутов, грозившей рухнуть на него из переполненной корзины. Нансия как раз вовремя выдвинула полочку-поднос из встроенного шкафа, на уровне талии Фликса. Братец налетел на поднос, уронил на него корзину и шлепнулся на пол; судя по выражению лица, он был несколько удивлен. Два ярких апельфрута все-таки упали с верхушки горообразной композиции и покатились по направлению к командной консоли Нанси. Теперь стало видно, что под фруктами в корзине прячется бутылка «Искристого Хеорота».

— Я знаю, что ты скорее рада была бы видеть папу. Или Джиневру. Кого-то достойного той чести, которую ты завоевала для Дома Перес-и-де Грас. И ты этого тоже заслуживаешь, — добавил Фликс, после того как, не вставая с пола, ухватил упавшие апельфруты. — Заслуживаешь духового оркестра, играющего марш, и красной ковровой дорожки заместо этой фигни. — Он потрепал свободной рукой мягкий ворс стандартного синтековра песчаного цвета — таким ковровым покрытием были выстланы все внутренние жилые помещения Нансии.

— Ты… ты действительно не думаешь, что я позорю наш Дом? — спросила Нансия. Она все еще гадала, не поэтому ли никто не пришел навестить ее после выпуска и получения назначения. Папа всегда, говоря о том, как она окончит школу, начинал со слов: «Когда ты получишь премию „далет“…» А Нансия эту премию не получила.

Фликс повернул голову к титановому пилону и одарил Нансию тем же самым недоверчивым, слегка пренебрежительным взглядом, каким он рассматривал бежевый синтековрик.

— Какая чушь! — вздохнул он. — Наша Нансия, единственная из семьи, с кем я еще могу разговаривать, единственная, кто не сокрушается долгими часами о том, что я играю на синткомме, вместо того чтобы делать Настоящую Карьеру… и вот оказывается, что у нее проблемы похуже, чем несколько неправильно функционирующих органов. Если бы тебя не заперли в капсулу с самого рождения, я заподозрил бы, что ты в младенчестве упала и ударилась головкой. Конечно же, ты являешься гордостью Дома, Нансия, а ты что думала? Третья в выпуске, первая по теории расщепления, к тому же завоевала столько всяких наград, что пришлось переписать всю церемонию выпуска, чтобы хватило времени на их перечисление…

— А откуда ты об этом знаешь? — прервала его Нансия.

Фликс отвел взгляд от пилона. Конечно, Нансия по-прежнему прекрасно видела выражение лица брата благодаря сенсорам, расположенным на уровне пола, однако напоминать ему об этом было бы невежливо. Фликс и так выглядел достаточно пристыженным.

— Ну, я заказал копию программы, — пробормотал он. — Хотел появиться там, раз уж я все равно оказался на Центральном, но… ну, я выступал с концертом во Дворце Наслаждений и встретил там двух девушек, и они научили меня, как смешивать ригелианский стим-сок с бенедиктином, чтобы получить офигенный шипучий коктейль, и… ну, я проснулся уже тогда, когда церемония выпуска почти закончилась.

Он еще несколько секунд пялился на ковер, затем лицо его просветлело.

— Но что мне еще нравится в тебе, Нансия, — ты единственная из моих родственников не станешь читать мне мораль насчет того, как я мог так низко пасть, чтобы играть на синткомме во Дворце Наслаждений. Конечно, я думаю, что ты и понятия не имеешь, что это за место. Но двоюродная бабушка Мендосия этого тоже не знает, однако это не мешает ей занудствовать.

Он поднялся на ноги и стал вытаскивать из корзины «приношения».

— Ну вот… поскольку я безнадежно застрял во Дворце Наслаждений, а Джиневра улетела куда-то на другой конец света расследовать обман в службе Планетарной Поддержки, а папа на собрании, то я и подумал, что нужно просто заявиться сюда, пока ты еще ждешь вылета, и устроить небольшую вечеринку на двоих.

— На каком собрании? — спросила Нансия, прежде чем смогла остановить себя. — Где?

Фликс поднял удивленный взгляд от корзины. — А?

— Ты сказал, что папа был на собрании.

— Ну да, а разве это не все время так? Нет, я не знаю, где именно, это просто логическое предположение. Ты же знаешь, как плотно у него забито дневное расписание. Ты знаешь, я частенько гадал, — продолжал болтать Фликс, распаковывая корзинку, — каким образом мы трое появились на свет. Ну по крайней мере были зачаты. Как ты думаешь, может быть, он посылал маме напоминание? «Приходи, пожалуйста, в мой офис сегодня утром. Смогу поработать над тобой с десяти до десяти пятнадцати. Принеси простыни и подушку». — Вынув все из корзины, Фликс извлек с самого дна два тусклых, поцарапанных инфокристалла. — Вот! Я знаю, ты считаешь, что я эгоист и скотина, раз приволок шампанское и фрукты в гости к тому, кто не может ни есть, ни пить, но на самом деле я решил угодить на все вкусы. Это мои последние синткомпозиции — вот, я кладу их в твой считыватель. Это фоновая музыка для вечеринок, и ты во время путешествия сможешь проигрывать ее, чтобы развлечься.