Салех, нюхом чуявший застолье за несколько километров, появился часа в три и, узнав, что мы празднуем, снова исчез, а вернулся со связкой воздушных шаров, рвавшихся в потолок, — более всего шары понравились Первуне.

Моргот прибыл в подвал, когда празднование было в самом разгаре, а на плитке подгорал цыпленок — мы про него забыли. Добрый, только что поправивший здоровье Салех хлебал колу и закусывал ее сладкой ватой — это он уговорил нас не ждать Моргота, потому что тот мог вернуться когда угодно.

— Моргот! А мы как же? — спросил он, стоило Морготу перешагнуть через порог. — Будем давиться лимонадом? Может, сбегать?

— Ну сбегай, — усмехнулся Моргот, стаскивая сковороду с электроплитки.

— А денег дашь? — у Салеха вспыхнули глаза.

— С деньгами и дурак сбегает, — рассмеялся Моргот, но денег дал.

Силя немного повеселел, но на его лицо время от времени набегала тень — я знал (или думал, что знаю), о чем он думает. Он вспоминал тот день, когда дома на белой скатерти его мать расставляла красивую праздничную посуду, и то утро, когда он открывал глаза и видел перед кроватью красивую коробку с самым главным подарком — от родителей. И нет на свете ни одного подарка, который помог бы ему вернуть те времена. Так же как и мне.

— Силя, я тебе подарок принес, — Моргот хлопнул книжки на стол и достал из пакета коробку с фонариком, — вот, смотри. На аккумуляторе.

— Спасибо, Моргот, — Силя сказал это совершенно искренне, — спасибо. И… и за колу тоже спасибо… За пирожные…

— Да ладно… — фыркнул Моргот.

Глаза Сили вдруг наполнились слезами, он поднялся, постоял немного и выскочил из-за стола, кинувшись к своей кровати.

— Чего это он? — через минуту спросил Салех, прислушиваясь к рыданиям, зажатым подушкой.

— Он родителей вспоминает. Грустно ему, — ответил Бублик.

— И я маму вспоминаю… — всхлипнул Первуня, — она хорошая была. Она на мой день рожденье пирожных покупала. И еще… мандаринов. И игрушку какую-нибудь.

Губы его разъехались в стороны, и крупные слезы побежали по щекам.

— Ну, Первуня, — Бублик обнял его за плечо и потряс, — мы и твой день рождения отмечать будем, зимой. Когда мандарины появятся, тоже купим мандаринов, правда, Моргот?

— Купим, купим, не реви, — Моргот потрепал его по волосам. — И игрушку купим.

— Правда? — лицо Первуни осветилось улыбкой, и слезы высохли. — Скорей бы уж зима…

Моргот ничего не сказал Силе, кинул в рот два куска колбасы, ушел к себе в каморку и вышел оттуда, только когда с добычей вернулся Салех. Впрочем, Салех в компании не нуждался — ему хорошо пилось и в одиночку.

Силя успокоился сам и выбрался за стол, шмыгая носом и улыбаясь.

— Здорово все-таки, — сказал он, — как настоящий день рождения…

— Почему «как»? — возмутился Бублик. — Настоящий день рожденья! Давай, Силя, пить за твое здоровье.

Салех поддержал идею Бублика и плеснул водки Морготу в стакан.

— Давай, — вздохнул Силя, продолжая удерживать на губах улыбку.

— Чтоб ты, Силя, всегда был здоров! — я поднял кружку с колой.

Мы гремели кружками, пили шипучий лимонад и запихивали в рот по целому пирожному сразу. Моргот не любил сладкое, закусил порезанной наскоро колбасой и изучил содержимое сковородки: цыпленок сгорел только с одной стороны, с другой же был почти готов.

Стук в дверь раздался ровно в четверть пятого. Мы вскочили с мест: гости в подвал приходили редко и обычно не стучали. Салех посмотрел на дверь мутными глазами и тоже привстал, шатаясь: готовился отразить нападение. Я помню, как побелел Моргот, как медленно встал из-за стола и пошел к двери. Он всегда ходил быстро, а тут шел медленно! Теперь я понимаю: хоть он и ждал почтальона, все равно в глубине души опасался, что вместо почтальона придет кто-нибудь другой.

Он распахнул дверь, и наше удивление переросло в ошеломление: к нам пришел почтальон! И под мышкой он держал большую коробку! Такого с нами еще ни разу не случалось.

— Привет, ребята, — почтальон подмигнул Морготу. — Где тут мальчик, у которого сегодня день рождения?

Силя опешил и нерешительно вышел вперед.

— Это я… — сказал он, сглотнув.

— Тебе посылка пришла. Только без обратного адреса…

— Мне? — Силя сглотнул снова.

— Тебе. Вот, и адрес написан. Все как надо. Держи. Распишись вот на этом листочке, так положено.

Силя посмотрел на Моргота, а потом снова на почтальона.

— Давай, давай, расписывайся, — Моргот подтолкнул его в спину, — так положено.

Силя не умел расписываться, но вывел печатными буквами свое настоящее имя на каком-то бланке. Мы заглядывали ему через плечо и не дышали.

— На, держи, это от меня, — почтальон сунул Силе в руки шуршащую золотинкой шоколадку, — расти большой и умный!

Стоило почтальону уйти, мы окружили растерянного Силю.

— Ну?

— Ну что там?