Шрифт:
Все это способствовало распространению христианской литературы, освященной авторитетом Петра. Помимо двух соборных посланий, вошедших в Новый Завет, известны «Деяния», «Проповедь» и «Апокалипсис», названные по его имени. На «Евангелие от Петра», как на сочинение, заслуживающее доверия, ссылался Ориген (Комментарий на Матфея, 1.17). Зато Евсевий Кесарийский отзывался об этом «Евангелии» как о подложном, еретическом произведении (Церковная история, III 3.2; 25.6). Цитируя антиохийского епископа Серапиона (ок. 200 г.), Евсевий сообщает, что «Евангелием от Петра» пользуются докеты, «преемники тех, от кого оно ведет начало» (Там же, VI 12.36). Секта докетов (от греч. – «казаться»), отрицавшая человеческую природу Христа и учившая, что его пребывание на земле было кажущимся, мнимым, была распространена в Сирии во II веке. Другие церковные авторы связывали «Евангелие от Петра» с иудео-христианами. Так, Феодорит Киррский (IV-V вв.) отмечал: «Назореи являются иудеями, чтящими Христа как справедливого человека и пользующимися так называемым Евангелием от Петра». Наконец, в 495 г. декретом римского папы Геласия I это сочинение в числе других апокрифов было объявлено отрешенным от Церкви.
Несмотря на широкое хождение среди ранних христиан, «Евангелие от Петра» впоследствии вышло из употребления и было потеряно. Вплоть до последнего времени об этом произведении исследователи могли судить только на основании высказываний учителей Церкви. Но вот в 1887 г. на раскопках в Ахмиме в Верхнем Египте в могиле одного монаха были обнаружены листы пергаментной рукописи на греческом языке, написанной будто бы со слов апостола Петра (автор называет себя: Симон Петр). В той же могиле находились т. н. «Апокалипсис Петра» и «Книга Еноха». Найденный список датируется VIII-IX вв., но сам текст, следует думать, был создан много раньше. Свитки эти, очевидно, положили в могилу монаха как драгоценные для него вещи. Любопытно, что в это время «Евангелие» и «Апокалипсис», связанные с именем Петра, были уже запрещены как еретические, и монах не мог не знать об этом.
Свиток, идентифицированный как «Евангелие от Петра», представляет из себя на самом деле короткий отрывок из этого произведения. То, что переписчик текста не знал больше того, что написал, видно по тому, что перед началом и после конца отрывка нарисован орнамент из сплетенных лент и крестов. Вероятно, отрывок этот был взят из конца полного произведения: он начинается сценой суда над Иисусом и заканчивается его воскресением из мертвых.
Общий характер апокрифа показывает, что он скорее соответствует характеристике Серапиона и Евсевия, нежели сообщению Феодорита. Докетический дух здесь прослеживается в том, что Иисус Христос вообще не называется по имени; к нему применяется только обозначение «Господь». Человеческая природа Христа совершенно подавляется его сверхъестественностью [416] . Чудеса, сопровождавшие смерть и воскресение Христа в канонических Евангелиях, здесь чрезвычайно преувеличены и разукрашены. Камень, приваленный к гробнице Иисуса, отваливается сам собою (10.37), на глазах у сторожей два ангела выводят воскресшего из могилы, причем «головы двоих достигали неба», а его «голова была выше неба»; позади еще «следовал крест» (10.39, 40). Эта деталь, придающая орудию распятия Иисуса совершенно особенное значение, свидетельствует, что «Евангелие от Петра» было создано уже после превращения христианства в государственную религию Римской империи, когда была отменена казнь через распятие и возникло почитание креста как символа божественного искупления человечества.
[416] Некоторые исследователи (X. Гольтцман, Ван-Эйсинг, Ж. Даньелу), напротив, склоняются к иудео-христианским корням этого апокрифа и не находят прямого влияния докетов. И. С. Свенцицкая, переведшая это «Евангелие» на русский язык, указывает, что реальность тела Христа «подчеркивается хотя бы тем, что, когда его сняли с креста и положили на землю, земля содрогнулась; характерно также, что и к умершему Иисусу автор продолжает применять слово "Господь"». Спиритуализацию же образа Иисуса исследователь приписывает позднейшей переработке первоначального текста этого «Евангелия» (Свенцицкая И. С., Трофимова М.К. Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 85-90). Все же мнение об иудео- христианских корнях апокрифа кажется необоснованным. Некоторые черты резко отличают «Евангелие от Петра» от иудео-христианских сочинений: в нем отсутствуют пророчества о конце света и втором пришествии, приведена только одна цитата из Ветхого Завета, почти не звучит идея, что Иисус есть предсказанный Мессия.
Можно ли, однако, найти в этом апокрифе следы независимых от канонических Евангелий преданий? Почти все, о чем рассказывается в «Евангелии от Петра», выводится из Нового Завета и является его развитием. Зависимость от Евангелия от Матфея ощущается в рассказе о страже, поставленной у гробницы Иисуса, в стремлении первосвященников скрыть его воскресение, а также в других эпизодах. Введение в число судей Ирода-тетрарха берет начало в Евангелии от Луки. [417] Последние слова отрывка: «Я же, Симон Петр, и Андрей, брат мой, взяв сети, отправились к морю. И был с нами Левий, сын Алфеев…» (14.60) являются перифразой Евангелия от Иоанна, где повествуется о явлении воскресшего Иисуса ученикам на море Тивериадском (21:1, 2). Все же лучше всего о позднейшем времени создания апокрифа говорит усиление элемента чудесного. В наиболее раннем Евангелии от Марка чудеса, связанные со смертью и воскресением Иисуса, еще не так выражены, как в Евангелиях от Матфея и Луки, и не гипертрофированы, как это характерно для апокрифических произведений.
[417] Называя «Евангелие от Петра» иудео-христианским, И. С. Свенцицкая датирует его появление концом I века и считает, что в его основе лежит некая древняя христианская традиция, связанная с апостолом Петром и только частично отраженная в канонических писаниях (Свенцицкая И. С., Трофимова М. К. Указ. соч. С. 90-93). За этим стоит предположение, что в апокрифе могут находиться какие-то оригинальные сведения, идущие от ранних палестинских христиан.
Видимо, «Евангелие от Петра» создавалось в то же время, когда возникла легенда о нисхождении Иисуса в ад, вошедшая отдельной частью в «Евангелие от Никодима»; в «Евангелии от Петра» на эту легенду имеется прямой намек: «И они услышали голос с небес: возвестил ли Ты усопшим? И был ответ с креста: да» (10.41, 42). Легенда эта, хотя и имеет отправные точки в Новом Завете (1 Пет 3:18-20; Еф 4:8-10), оформилась только в III-IV вв. под влиянием указаний Оригена, Кирилла Иерусалимского и Иоанна Златоуста. Все это, равно как и упомянутая ранее особая роль креста, позволяет датировать данное произведение не ранее IV в. н. э. Это, конечно, не исключает существования других иудео-христианских «Евангелий от Петра», принадлежащих более раннему времени, которые имели в виду Ориген и епископ Серапион.
По существу в тексте отрывка нет ничего такого, что можно было бы отнести к оригинальным сообщениям. Это позднейшая переработка канонических Евангелий, совершенная христианином-греком. Отмеченные в некоторых местах расхождения с каноническими текстами (речь от первого лица; приговор, вынесенный Иисусу не Пилатом, а Иродом (1.2); доклад стражников самому Пилату вместо первосвященников (Мф 28:11); другие, нежели у Иоанна, имена апостолов, отправившихся к морю, и пр.) никак не свидетельствуют, что у автора апокрифа имелись иные, независимые данные. Все эти расхождения вполне объясняются стремлением автора приспособить известные канонические тексты к духу его времени, к вкусам и запросам его аудитории, жаждавшей дополнительных чудесных знамений для укрепления своей веры.
Текст приводится по изданию: Свенцицкая И. С., Трофимова М.К. Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 94-97. Оригинал опубликован в кн.: Harnack A. Bruchsstucke des Evangeliens und Apocalups des Petrus. Leipzig, 1893. Там же произведено деление текста на главы и стихи.
(1.1)…Из иудеев же никто не умыл рук, ни Ирод, ни кто-либо из судей Его [418] . И когда никто не захотел омыться, поднялся Пилат. (2) Тогда царь Ирод приказал взять Господа, говоря им: что я приказал вам сделать с Ним, сделайте [419] .
[418] Перед этим, вероятно, речь шла о том, что Пилат умыл руки в знак своей невиновности в расправе над Иисусом; 27:24. Это был древний еврейский ритуал очищения от вины, по которому после омытия рук произносилось заклинание: «Руки наши не пролили крови сей, и глаза наши не видели; очисти народ Твой, Израиль, который Ты, Господи, освободил, и не вмени народу Твоему, Израилю, невинной крови» (Вт 21:7-8). Та несообразность, что этот еврейский обычай исполняет римский наместник, была допущена еще евангелистом Матфеем.
[419] Об участии тетрарха Ирода Антипы в суде над Иисусом говорит только Лука (Лк23:7- 12; Деян 4:27), сообщая при этом лишь то, что Ирод, уничижив Иисуса, отослал его обратно к Пилату. В апокрифе, как видно, приговор Иисусу выносит именно Ирод, а Пилат совершенно устраняется от суда и даже ходатайствует перед тетрархом о выдаче тела казненного (2.4). Стремление к оправданию Пилата прослеживается также в «Евангелии от Никодима» и других апокрифических сочинениях той эпохи.
(2.3) Был там Иосиф, друг Пилата и Господа [420] , и, видя, что они намереваются распять Его, пошел к Пилату и попросил тело Господа для погребения. (4) И Пилат послал к Ироду спросить о теле. (5) Ирод же сказал: брат Пилат [421] , даже если никто не попросил бы, мы бы погребли Его, так как суббота настает, ибо написано в Законе: «Солнце не должно заходить над умерщвленным [422] », – и передал Его толпе перед первым днем праздника опресноков.
[420] Имеется в виду Иосиф Аримафейский, «член совета», негласный ученик Иисуса (Мф 27:57; Ин 19:38), называемый поэтому автором апокрифа «другом Господа». Вероятно, тот доступ, который, судя по каноническим Евангелиям, получил Иосиф к Пилату, чтобы испросить тело Иисуса, и послужил причиной того, что он обозначен в апокрифе также как друг Пилата. Стоит обратить внимание на то, что в апокрифе Иосиф обращается с просьбой о теле еще до распятия и смерти Иисуса.
[421] Это обращение, вложенное в уста Ирода, вероятно, имеет своим источником сообщение Луки, что во время суда над Иисусом Ирод и Пилат сделались друзьями, хотя до этого были во вражде друг с другом (23:12).
[422]Вт21:22-23. Высказывается предположение, что эта фраза, как и весь отрывок до слов «и передал Его толпе» должны находиться в другом месте апокрифа, после рассказа о распятии Иисуса. Не исключено, что в распоряжении средневекового переписчика имелись разрозненные фрагменты текста, которые он скомпоновал по своему разумению. См.: Свенцицкая И. С., Трофимова М. К. Указ. соч. С. 98, прим. 6.