Тогда они двинули в заросли наугад. По крайней мере здесь не так свирепствовал ветер.

— Поблизости овражек должен быть, — прокричал Лобанов, оборачиваясь к Волину. — Попробуем в нем пересидеть. Ты как, живой еще?

Минут через двадцать, не найдя заветного овражка, они оба окончательно обессилели. Шумящий лес непроходимо теснился со всех сторон, затянутый темнотой и пробитый хлесткими жгутами снегопада. Направление потерялось безвозвратно, так что о возвращении на опушку нечего было и думать.

Колени у Волина подогнулись, и он опустился в снег. Жизнь, как казалось Алексею, чаще угнетала и обманывала его, чем дарила радостями, но он поперся за тридевять земель отнюдь не для того, чтобы вот так, по-глупому, свести с ней счеты.

«Дурак, ох и дурак!..» — мелькнуло в голове. Не к месту вспомнились Ларискины вареники, горячие, плавающие в янтарном растопленном масле. От этого к горлу подкатил ком, и Алексей закрыл лицо ладонями в мокрых, подернутых инеем перчатках.

— Надо выворотень искать, — услышал он голос Сергея. — Дерево поваленное. Под корнями всегда гротик образуется, в нем отлежимся, костерок разведем.

Какой, к черту, выворотень, какой гротик?! Интересно, найдут их когда-нибудь или нет? Ох и видок у них к тому времени образуется. Птички поклюют, мышки погрызут… Волина передернуло. Он представил собственный череп, скалящийся среди высоких лесных трав, и почувствовал, как где-то в животе начинает вспухать паника.

Лобанов вдруг замолчал и замер. Алексей открыл глаза. Сквозь полумрак он разглядел, что Сергей, вытянув шею и не шевелясь, вслушивается во что-то.

Алексея будто током ударило. Зверь? Медведь? Ему было известно, что тигры здесь не водятся. Но сейчас его одолела бы и росомаха.

— Эй! — окликнул он Лобанова.

— Тихо!

Волин послушно застыл, напрягая зрение и слух. И тут же уловил звук, от которого ему сделалось вовсе худо. Глухой далекий вой пробился сквозь пургу, прокатился по лесу и вонзился ледяными осколками Алексею в сердце.

«Конец, — подумал Волин, заходясь от ужаса, — волки! А у меня и ружья нет».

Далекий протяжный вой опять пронзил метель.

Возглас Лобанова поверг Алексея в изумление.

— Леха, живем!.. — Взглянув на друга, Сергей хохотнул: — Дурень, это же собака!

А ты решил — ну, заяц, погоди?..

Через минуту они уже перли напролом через мерзлые кусты, с треском проламываясь сквозь заледенелые сплетения веток. Снег разлетался из-под ног. Упругий хлыст, отведенный и неосторожно отпущенный Сергеевой рукой, чуть не выхлестнул Волину глаз, но Алексей не обратил на это внимания. Лес не хотел их пропускать, хватал за одежду, совал под ноги валежины, норовил повалить наземь. Но они упрямо брели сквозь кипящий снежный бульон, ориентируясь по время от времени повторявшемуся собачьему вою, пока наконец впереди не мелькнула едва различимая тускло-желтая точка — не то далекий фонарь, не то окно. Это придало им сил…

Вскоре друзья угодили в сплошной бурелом. Неведомый ураган переломил могучие стволы то у самой земли, то на высоте нескольких метров, так что остались торчать зловещие островерхие комли. Деревья были повалены во все стороны, будто среди них рвались снаряды и бомбы.

Видимость не позволяла определить масштабы порухи, но приятелям пришлось минут двадцать пробираться сквозь непроходимые фантастические завалы. Когда же те наконец остались позади, пошло мелколесье, вскоре сменившееся обширным пустырем.

Не поляной, а именно пустырем. Волин, чертыхнувшись, чуть не расшиб колено о какой-то изуродованный металлический каркас, торчащий из сугроба. Тут же и Волин громко выругался, запрыгав на одной ноге. В потемках он угодил в припорошенную снегом свалку железобетонных блоков и едва не заработал перелом.

Они пошли осторожнее, натыкаясь то на переплетения колючей проволоки, то на гигантские катушки кабельных барабанов, то на кучи битого кирпича. В одном месте под снегом обнаружились рельсы, и Лобанов опять чудом избежал травмы. На каждом шагу попадались безобразные черные лужи, похожие на мазут. Справа и слева смутно маячили угловатые скелеты не то механизмов, не то каркасов разрушенных строений.

Потом из метели выступил остов сгоревшего легкового автомобиля. Это была, кажется, японская «Хонда», но точно определить марку мешали повреждения. Быть может, эта машина на полном ходу слетела с обрыва или с разгона угодила под колеса встречного «КамАЗа», но не вызывало сомнений, что потом она взорвалась и долго горела. Оставалось выяснить, как это могло случиться, если ближайшая дорога с обрывами и шальными «КамАЗами» пролегала за двумя десятками километров непроходимой тайги.

Вдобавок ко всему Волину показалось, что в изуродованной машине место водителя не пустует. Чернело там нечто, напоминающее обгорелую сучковатую корягу, придавившую металлическую оплавленную основу рулевого колеса. Но это, конечно, была лишь игра воображения. Что-что, а оплавленный руль при такой видимости — это уж чистая фантазия.