— Простите, пани! Как пройти к станции? Машинально Вишневская хочет поднять кнут и показать незнакомцу самую кратчайшую дорогу, но горло сжимает неожиданная спазма, а в сердце закрадывается тревога… Кое-как овладев собой, она показывает кнутом за спину — на дорогу, по которой только что проехала и где притаились пограничники. Пусть он идет туда!

— А вон в той стороне, проше пана! Всего с полчасочка, и аккурат будет пан на станции…

Женщина понукает коня и едет дальше. Несколько минут не оглядывается. Наконец, замирая от страха, поворачивает голову и видит, что незнакомец быстрым шагом удаляется в указанном ею направлении. Скоро он исчезает за бугром.

— А вон в той стороне, проше пана!

…Адольф Махура торопится, чтобы наверстать время, потерянное в бесплодном топтании по лесу. Настроение хорошее: «Еще полчаса, как сказала та бабка, и я буду на станции». Он уже размышляет об Устке и незнакомой девушке, которой должен вскружить голову, чтобы она помогала ему в преступных планах. Он пытается представить себе первые дни, проведенные на пляже, напоминающем Литцверден, потом первую ночь с этой девушкой и ее удивление, граничащее с ужасом, когда она узнает, кем является ее любимый. Для этой девушки он несет в портфеле чулки и косынки из нейлона самой высшей марки. Если нужно будет, то в ее адрес придут из Берлина ценные подарки. Разве наброски схемы побережья не стоят посылок с чулками или часами? Разве план расположения пограничных застав не стоит круглой суммы в долларах и почетного отличия для агента «ОДТ-738»?

— Стой! Пограничная охрана!

Откуда выскочил этот солдат?.. Он появился словно из-под земли, нежданно… О бегстве и речи быть не может. Впрочем, к чему нервничать? Видно, еще не раз придется в этой Польше показывать документы, искусно сфабрикованные лучшими специалистами, как сказал Кайзер… Махура придерживает портфель коленями, без колебания и сопротивления вынимает из кармана свои документы. Пограничник внимательно просматривает их: паспорт, военный билет, удостоверение с места работы… «Что он тут делает так рано?».

— Извините, но куда вы, собственно, идете? — очень вежливо спрашивает незнакомца рядовой Лоза.

— Я иду со станции в…

Незнакомец хорошо говорит по-польски, но показывает рукой на границу. Видимо, уловив легкую тень удивления на лице пограничника, незнакомец поспешно добавляет:

— То есть я сейчас возвращаюсь на станцию, так как при высадке спутал перрон… Вылез с другой стороны. Возвращаюсь на станцию.

Дело с самого начала выглядело как-то неясно, но теперь рядовой Лоза решительно убеждается, что незнакомца надо доставить на заставу: он подозрителен. Документы переправляются в карман. По этому знаку из кустов выходит рядовой Цыняк, который пока лишь наблюдал за всей этой сценой, не спуская пальца со спуска автомата.

— Вот он с вами пойдет на станцию. К чему вам блуждать по лесу? Только очень просим не засовывать руки в карман. И еще одно: в случае попытки к бегству будем стрелять без предупреждения.

Ловкими, быстрыми движениями Цыняк ощупывает одежду задержанного Антония Моравиа — ищет оружие. Потом заглядывает в портфель и возвращает его обратно.

— Все в порядке! Вы уж извините, но такая наша служба… Но зато раз — два, и вы будете на станции самой короткой дорогой. Как раз успеете на утренний поезд. Идемте!..

«А может быть, он все-таки доведет меня до станции?» — все еще пытается успокоить себя встревоженный Махура. «На заставе проверим!»— думает пограничник.

Солдат знает эти места. Сколько раз проходили тут на учения, сколько раз впивался он глазами в ночную тьму, сколько стычек бывало здесь, на этом бесшумном фронте, с коварным и подлым врагом!.. Вот сейчас покажется расщепленная молнией сосна… А дальше — остатки разбитой гитлеровской самоходки, свалившейся в яму. Затем рощица. А там и кладбище…

— Очень извиняюсь, но я не здешний. Это наше кладбище или немецкое?

Поглядывая с улыбкой на Цыняка, незнакомец рукой показывает на открытые ворота кладбища. Но пограничник даже не смотрит в ту сторону — он зорко следит за каждым движением задержанного и видит, как из опущенной руки выскальзывает и беззвучно падает в лесной мох какой-то маленький предмет… Остановиться или идти Дальше? Покончить с этой вежливостью или не показывать незнакомцу, что подозрение против него возрастает? Что он выбросил? Задержаться тут с ним? А вдруг дело дойдет до стычки с возможными сообщниками незнакомца, которые не были замечены им, Цыняком, и сейчас тайком пробираются сзади? Идти дальше? Но как потом найти место, где лежит выброшенный предмет?

Все эти раздумья длятся две — три секунды. Рядовому Цыняку всего двадцать один год. Этот парень из села Уляски около Скерневиц (отец его — дорожный мастер — был замучен в гитлеровском лагере смерти в Освенциме) должен принять самостоятельное решение, и он принимает его… Незаметно осматривается вокруг и на один момент прикрывает глаза, чтобы запомнить место и потом найти его. Ничем не примечательный лесной уголок, деревья такие же, как и тысячи других. От нервного напряжения рядовой Цыняк судорожно глотает застрявший в горле комок. «Запомню ли? Найду ли потом?» — думает он, а затем бросает: