— Ладно, не буду, — легко согласился Маклаков. — Как скажете. Только у меня к вам просьба.

— Извините, я спешу, — сделала она попытку уйти, но он и не таких коз обламывал.

— Не стоит…

— Но это я уж сама решу, без вас.

— А вот этого делать нельзя. Просто опасно.

— Что? — Голос ее сорвался до фальцета. — Вы мне угрожаете? Да я сейчас…

Рука ее снова потянулась к сумочке, где, кроме газового баллончика, наверняка лежал сотовый телефон.

— Это вы мне угрожаете.

Маклаков развел руками, показывая пустые ладони.

— Я же прошу только помощи. Чтобы вы помогли не только мне лично, но и всем нам. Вам, кстати, в том числе. Помогите мне, ладно? Я вас просто прошу. Пожалуйста.

Мимо прошла пара немолодых людей. Женщина в длинной синей куртке при ходьбе опиралась на костыль с четырьмя ножками. Наверное, после инсульта, судя по прижатой к животу левой руке. С другой стороны к ним приближалась молодая женщина в рыжем пальто с так называемыми «рваными» полами, как будто оно было кустарно скроено из шкур животных, хотя это, естественно, было не так. И это обилие народа подействовало успокаивающе.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите.

Софья Николаевна говорила чуть громче, чем то было нужно, явно в расчете на то, что ее услышат посторонние, — а вдруг кто поможет или рядом «случайно» окажутся люди из банка или милиции.

Маклаков посторонился, пропуская женщину в «шкуре».

— Давайте я и впрямь провожу вас до подъезда. Или, если хотите, зайдем в кафе, — показал он на ярко горящую неоновую вывеску метрах в двухстах от того места, где они стояли.

— Нет, говорите здесь.

А она действительно здорово напугана. Он серьезно рассчитывал, что она согласится посидеть с ним хотя бы за чашкой кофе. Разведенка и все такое. К тому же они симпатизировали друг другу, даже романчик намечался.

— Вы видели фоторобот? — спросил он. — Какой?

— Сонь, не надо, — совсем по-свойски сказал он. — Что мы тут с вами… Давайте уже не будем. Тем более вы знаете, как я к вам отношусь.

Разведенка. Без мужика. Еще не старая. Бить надо в самое уязвимое место. Или давить.

Она перехватила ручки сумки — тяжелая, ладонь режет. Маклаков быстро нагнулся и забрал, только что не вырвал у нее поклажу.

— Так вы мне поможете?

— Я не понимаю.

— Кто он?

— Ну откуда мне это знать?!

— Сонечка, — укоризненно проговорил он. — Зачем вы так со мной? Я же прошу вас. Вы же знаете. Мне очень, очень нужно. И вам, и всем нам. Неужто вы думаете, что я вас обманываю? Да мы все стали жертвами какой-то чудовищной… Я даже не знаю. Понимаете? И вы. И я. Все!

До ее подъезда ходьбы было около десяти минут. В гости Маклаков не попросился. Да его бы и не пустили. Но он получил больше, чем рассчитывал сегодня. Фамилию и адрес человека, которого запомнили его коллеги. Видно, Софу здорово мурыжили, если она запомнила эти данные. Маклаков предполагал, что в лучшем, самом хорошем, случае он узнает это завтра. Или не скоро. Очень не скоро. Тогда, когда в этом уже не будет необходимости.

Впрочем, не исключено, что у Софьи Николаевны просто профессиональная память. Столько лет сидеть на этих бумагах, поневоле запомнишь.

Мэтр Роман имел обыкновение обставлять свое появление с почти запредельным шиком. Дорогие, сверкающие на солнце машины, сопровождение, охрана, одежда известных марок, золото на пальцах, лучше с бриллиантами, весьма недешевые аксессуары вроде часов «Ролекс» тысяч за сто евро. А еще его частенько сопровождали красивые женщины, одна или две, что вызывало зависть у мужиков. Где он только таких баб-то находит?

Горнин смотрел на этот выезд из окна своего кабинета и чувствовал, что неприятности вырастают перед ним в полный рост. За две копейки Роман Георгиевич не то что из своего офиса не выйдет — с горшка не встанет. А тут явился во всем великолепии. Черное пальто нараспашку, белый шарф под воротником — красавец!

Его можно было бы считать позером, дешевкой, если бы Перегуда не был тем, кто он есть.

Было слышно, как тетя Люся ругается в голос, заставляя гостей вытирать ноги о мокрую тряпку, которой она мыла полы, начисто игнорируя современные приспособления для наведения чистоты — ей сам черт был не брат и чужие советы она не слушала, — но Горнин знал, что это всего лишь слабая и никчемушная попытка авангарда отразить атаку превосходящих сил неприятеля. Как бы там ни надрывалась бывшая зэчка, для маг-директора она была не больше чем муха на стекле его автомобиля. Да, неприятно, да, жужжит, да, отвлекает, но для всякой мухи найдется мухобойка, а то, что Роман Георгиевич до сих пор не замахнулся своей мухобойкой, это всего лишь его добрая воля. Или лень. Либо расчет. Либо…