— Я предполагаю дать ответы на резонные вопросы. Пока что мне никаких вопросов не задавали — ни резонных, ни нерезонных. Мы, слава Богу, живем не в те времена, когда у отцов просят благословения, а от женихов требуется подтверждение моральной стойкости и финансовой честности. Да все равно, у нее ведь только один брат и есть. Кажется, он пришел к выводу, что у меня имеется дом, где она сможет жить, и хватит денег, чтобы сделать эту жизнь достаточно комфортной.

— Но у тебя ведь нет дома, не так ли? Ты же не о квартире в Барбикане говоришь, я надеюсь? Не представляю, как она будет жить в барбиканской квартире. Там же места просто нет!

— Кажется, ей очень нравится Хэмпшир. [60] Во всяком случае, это можно будет обсудить поближе к дню свадьбы. Но я сохраню квартиру в Барбикане. Очень удобно для работы.

— Ну что ж, надеюсь, у вас получится. Откровенно говоря, из этих двух союзов у нас с Декланом побольше шансов, чем у вас. Мы не путаем секс с любовью. А у тебя могут возникнуть трудности, если надо будет выкарабкаться из этого брака. У Люсинды могут появиться религиозные принципы, запрещающие развод. Да и вообще развод — вещь вульгарная, неприятная и дорогая. Ну ладно, она не сможет этому помешать после двух лет жизни врозь, но это будут очень неприятные годы. Тебе вряд ли понравится прослыть в обществе неудачником.

— Послушай, я еще даже не женился. Рановато решать, как я буду справляться с неудачами. Неудачником я быть не собираюсь.

— Честно, Жерар, я не понимаю, что ты хочешь получить от этого брака, кроме красивой жены на восемнадцать лет моложе тебя самого.

— Большинство людей сочли бы, что этого достаточно.

— Только легковерные глупцы. Это наилучший способ навлечь на себя беду. Ты же не член королевской семьи. Ты не обязан брать в жены совершенно неподходящую тебе девицу лишь для того, чтобы продолжить династию. Или это и есть главная причина? Хочешь основать род? Да, я уверена — в этом все дело. Дожив до средних лет, ты стал банальным и консервативным. Захотелось упорядоченной жизни, детишек.

— Это представляется мне самой разумной причиной вступления в брак. Кое-кто сказал бы — единственной разумной причиной.

— Ты, конечно, вдоволь наигрался на этом поле, так что теперь решил найти себе молодую, красивую девственницу, предпочтительно из хорошей семьи. Откровенно говоря, я думаю, тебе больше подошла бы Франсес.

— Я никогда не считал это возможным.

— Зато она считала. Прекрасно вижу, как это произошло. Девственница под тридцать, явно стремящаяся приобрести сексуальный опыт, и кто же смог бы обеспечить ей этот опыт лучше, чем мой умный братец? Но это было ошибкой. Ты восстановил против себя Джеймса Де Уитта, а этого делать нельзя.

— Он со мной никогда об этом не говорил.

— Разумеется, нет. Джеймс поступает иначе. Он не разговаривает, он действует… Пару слов в порядке совета: не стой слишком близко у края балкона на верхнем этаже Инносент-Хауса. Одной насильственной смерти в этом доме совершенно достаточно.

— Спасибо за предупреждение, — спокойно ответил Жерар, — но я не думаю, что Джеймс Де Уитт стал бы главным подозреваемым. Вообще-то говоря, если я умру до того, как женюсь и составлю новое завещание, ты получишь все мои акции, квартиру в Барбикане и деньги по страховке. Так что сможешь купить антиквариата почти на два с половиной миллиона.

Клаудиа успела подойти к двери, когда он, холодно и не поднимая глаз от бумаг, заговорил снова:

— Между прочим, «гроза издательства» снова нанесла удар.

Резко обернувшись, Клаудиа спросила:

— Что ты имеешь в виду? Как? Когда?

— Сегодня днем, в двенадцать тридцать, если быть точным. Кто-то послал отсюда факс в Кембридж, в магазин «Лучшие книги», отменив встречу Карлинг с читателями для подписания книг. Она приехала и обнаружила, что объявления сняты, стол и стул убраны, полные надежд читатели отосланы прочь, а большая часть книг переставлена в самый дальний отдел. По всей видимости, она просто раскалилась от злости. Жаль, меня там не было — интересно было бы посмотреть.

— Господи! Когда ты узнал об этом?

— Ее литагент, Велма Питт-Каули, позвонила мне в два сорок пять, когда я вернулся после ленча. Пыталась дозвониться с половины второго. Карлинг позвонила ей из магазина.

— И ты до сих пор молчал?

— У меня были более важные занятия, чем крутиться по издательству, выясняя у сотрудников, есть ли у них алиби. В любом случае это твое дело. Только я не стал бы придавать этому слишком большое значение. Я догадываюсь, кто в этом виноват. И вообще все это не так уж важно.

— Но не для Эсме Карлинг, — мрачно ответила Клаудиа. — Ты вправе ее не любить, презирать или жалеть, но недооценивать ее нельзя. Она может оказаться гораздо более опасной, чем ты воображаешь.

Верхний зал ресторана «Коннот армз», близ Ватерлоо-роуд, был переполнен. Мэтт Бейлис, владелец ресторана, не сомневался в успехе поэтического вечера. Уже к девяти часам выручка в баре превысила всегдашнюю четверговую норму. В небольшом зале наверху обычно подавали ленч — горячие обеды в «Коннот армз» не пользовались особым спросом, — но порой зал можно было освободить и для других надобностей. Брат Мэтта, работавший в какой-то организации, имевшей отношение к искусству, уговорил обслужить его мероприятие вечером в четверг. Планировалось, что несколько уже публиковавшихся поэтов будут читать свои произведения, а в промежутках станут выступать любители — все, кто захочет принять в вечере участие. Установили входную плату — по фунту с человека, и Мэтт поставил стойку в дальнем конце зала, где вино шло за наличные. Мэтт и представления не имел, что поэзия так популярна и что такое множество его постоянных посетителей стремятся выразить себя в стихах. С самого начала продажа билетов шла вполне удовлетворительно, но теперь запоздавшие прямо-таки валом валили, да и посетители бара, услышав, что у них над головами происходит что-то развлекательное, спешили наверх по узкой лестнице с кружками в руках.